Как врачу, работавшему одно время на «скорой помощи», мне не раз доводилось выезжать на подобные транспортные происшествия. Нередко, после наезда большегрузных автомашин на пешеходов, трупы с закрытыми массивными внутренними кровотечениями лежали потом на почти что сухом асфальте или на чистом снегу. Так что и погибшие на месте, и подброшенные трупы могли быть неотличимы.

То, что Михоэлса убили, некоторые знали наверняка, а многие догадывались об этом уже в день его похорон. На панихиде и похоронах Соломона Михоэлса присутствовала жена Молотова, Полина Жемчужина, которая шепнула его соратникам: «Это было убийство». Лазарь Моисеевич Каганович, передавший через племянницу свои соболезнования семье погибшего, настоятельно советовал им «никогда никого ни о чем не расспрашивать». В день похорон артиста-мученика поэт Перец Маркиш не побоялся написать обличительные стихи, как в свое время М.Ю. Лермонтов на смерть А.С. Пушкина:

Газета «Правда» в те дни напечатала проникновенный некролог. На большой экран выпустили посвященную этому событию документальную кинохронику.

«…Общественный резонанс, который вызвала в мире смерть Михоэлса, – пишет Геннадий Костырченко («Тайная политика Сталина». М.: Международные отношения, 2001), – был впечатляющим. Из США, Австралии, Франции, Аргентины, Палестины, Югославии, других стран были получены сообщения о массовых собраниях, посвященных его памяти. В Нью-Йорке Американский комитет еврейских писателей, художников и ученых 14 февраля организовал в Манхэттене массовый митинг в честь погибшего артиста. Со всего мира в Москву стекались телеграммы с выражением сочувствия и соболезнования, подписанные в том числе А. Эйнштейном и М. Шагалом».

Осведомители спецслужб доносили, что художественная общественность сомневается в случайном характере смерти Михоэлса. Сталин себя прескверно чувствовал. Много позже, оправившись, он начал постепенно устранять нежелательных свидетелей и попытался стереть в общественном сознании образ артиста-мученика.

Со смертью Михоэлса российское еврейское движение, как рассчитывал Сталин, обезглавлено не было. В Московской хоральной синагоге 4 октября 1948 года, в день празднования еврейского Нового года, 30-тысячная толпа евреев приветствовала израильского посла Голду Меир.

Отныне борьба с сионизмом, на алтарь которой был положен Михоэлс, стала навязчивой идеей Сталина.

С упорством, достойным лучшего применения, он продолжал бороться с мертвым актером. Для политических судебных спектаклей Сталину были нужны известные актеры. Как опытный режиссер, он тщательно подбирал труппу. В тюрьмах попеременно томились, ожидали своей незавидной участи «враги народа». Мертвый Михоэлс был неподсуден, но если представить его резидентом империалистических разведок, то он мог объединить всех тех, кто был намечен Сталиным для заклания. Если бы у Сталина не было таких намерений, то о Мейерхольде следовало забыть.