Этого ей показалось мало. Она предложила впрыскивать соду в оплодотворенные яйца курицы. По ее данным, «содовые цыплята» быстрее росли и не болели ревматизмом. Но самые замечательные результаты она получила при замачивании семян овощных культур. Корнеплоды свеклы, например, стали весить на 40 % больше.
Особенно ее радовали юннаты, которые рапортовали о своих успехах в растениеводстве.
После ликвидации Тимирязевского института Лепешинская перешла на работу в Институт экспериментальной биологии Академии медицинских наук, заняв там впоследствии должность заведующего отделом развития живого вещества.
Теперь своим партийным долгом она считала, что «нужно ускорить темпы выполнения указаний товарища Сталина – превзойти в ближайшее время достижения науки за пределами нашей страны».
Сталину очень хотелось, чтобы в его стране делались научные открытия, поэтому он бездумно ухватился за соломинку, выросшую в гнилой воде.
А ведь были вокруг Сталина тогда настоящие ученые с достижениями мирового уровня, в том числе и в области биологии, мимо которых он проходил, не замечая, или уничтожал, если они не разделяли его взглядов.
О том памятном выступлении О.Б. Лепешинской в Политехническом музее есть воспоминание одного крупного ученого и популяризатора науки Александра Китайгородского, которое он привел в своей книге «Реникса», вышедшей в 1967 году в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия»:
«У главного входа мы увидели довольно много людей. К нам без конца обращались с вопросом: “Нет ли лишнего билетика?” Заверив контролера, что идем не в помещение лектория, мы проникли в холл музея и стали робко пробираться к комнате, где должно было состояться наше заседание. Зал лектория был переполнен, сидели не только на скамьях, но и на полу – видимо, много народу пробралось и без билетов.
– Что здесь происходит? – спросил кто-то из нас.
– Доклад Ольги Лепешинской.
Мы переглянулись с чувством неловкости и ускорили шаги.
Только Г. Ландсберг сказал тихо, как бы про себя:
– Бог мой, какой позор.
Тяжелым и горьким было то, что О. Лепешинская получила трибуну для пропаганды своих откровений перед беззащитной аудиторией.
Действительно, если человеку не знакомы основные положения настоящей науки, то как он может отличить правду ото лжи? Ему демонстрируют фотографии, рассказывают о проведенных опытах, подкрепляют свои выводы ссылками на авторитеты. Если же учесть еще присущую многим людям любовь к сенсациям, то станет очевидным, сколь нетрудно создать условия, подходящие для пропаганды лженауки.
Сейчас радостно сознавать, что это позади. Но забывать историю не следует. Напротив, всегда надо стараться понять, почему так случилось. Как могли в середине XX века пользоваться успехом и поддержкой схоластические бредни? Мне трудно дать исчерпывающий ответ на этот вопрос».
На самом же деле Александр Китайгородский хорошо знал, кто проталкивал эту фальшивку. Кстати, название этой книги заимствовано автором у А.П. Чехова: «В какой-то семинарии учитель написал на сочинении “чепуха”, а ученик прочел “реникса”» («Три сестры»).
Причиной появления феномена О. Лепешинской, несомненно, явилась поддержка ее Сталиным.
«Весной 1943 г., в самый разгар войны, – писала Ольга Борисовна, – поглощенный решением важнейших государственных вопросов Иосиф Виссарионович Сталин нашел время познакомиться с моими работами еще в рукописи и поговорить со мной о них. Внимание товарища Сталина к моей научной деятельности и его положительный отзыв о ней вселили в меня неиссякаемую энергию и бесстрашие в борьбе с трудностями и препятствиями, которые ставились учеными-идеалистами на пути моей научной деятельности».