Если Корпус Смотрящих увидит меня лежащим на Земле, – с ужасом думал шеддит, – то уже через несколько часов весь город будет знать, что великого Кархана избили. Или, не лучше, что я нажрался как последняя свинья и теперь валяюсь вдоль стены. Меня превратят в посмешище. Что… Что с лицом? – Баал Кархан ощупал свою золотую маску и убедится, что её верхний левый кусок обломан.

– Проклятье, – выдохнул он с ужасом и удивлением. – Эта тварь чуть не прикончила меня!

Кархан поднялся на ноги. В голове сильно шумело, его ощутимо пошатывало. И дышать почему – то трудно… Проклятье, да никак и нагрудник помят! Но ведь он же из демониума!

– О Хаос, это не человек… – простонал шеддит.

Из дыры в маске выбилась прядь светлых волос, и Кархан спешно зажал щель ладонью:

– Никто, кроме врагов и близких, не должен видеть моего лица, – подумал он в панике, лихорадочно натягивая капюшон. Взгляд Кархана скользнул по циферблату уличных часов – и ученик Хэрека убедился, что провалялся без сознания всего лишь около пятнадцати минут – стойкости шеддитам не занимать.

Кархан судорожно сглотнул, его безумный взгляд скользнул по стене и наткнулся на плакат, изображающий огромный и непередаваемо грозный красный глаз. Внизу большими чёрными буквами было написано: «Баал Хаммон видит тебя!». И действительно, с какого места ни посмотри, отовсюду казалось, что глаз смотрит именно на тебя.

– Нет, Хаммон, – со страхом подумал Кархан, – надеюсь, ты меня сейчас не видишь, – а то я лишусь не только статуса Баала, но и жизни. Отряхнув одежду (что лишь ещё сильнее размазало по ней грязь), шеддит поплёлся во дворец губернатора.

***

Зарина сидела у себя дома на кресле в глубокой задумчивости. Сперва она обрадовалась лёгкой победе над Баалом Карханом, но теперь всерьёз забеспокоилась – юный владыка шеддитов наверняка расскажет о ней своему наставнику, и тогда за Зариной начнётся охота. А ведь она и без того годами пряталась от шеддитов – её пребывание в Масхоне было не совсем легальным. Впрочем, то, что никто её не засёк, ещё ничего не доказывает.

– В конце концов, меня никто особо и не искал, – подумала девушка, – поскольку даже диктатор не знает о моём существовании.

Зарина прекрасно понимала, что теперь её могут убить – хотя гораздо вероятнее представлялась вербовка необычной девушки правительством Масхона. Проблема состояла в том, что она не хотела этому правительству служить. Зарина вздохнула и посмотрела своими большими зелёными глазами на старый портрет. Картина изображала её саму рядом с высоким худощавым мужчиной с длинными чёрными волосами, которому на вид было около двадцати пяти лет. Этот портрет, да ещё средних размеров клинок, лежащий в ящике стола Зарины – вот и всё, что осталось ей на память о Нём. Он погиб вследствие политических интриг, разыгрываемых в самых верхах Диктатуры – именно после этого Зарина стала ненавидеть всю масхонскую власть. Теперь она смутно надеялась, что правительство не сможет найти её дом – хотя даже её навыки в области магии иллюзий и воздействия на разум вряд ли спасут от агентов Корпуса Смотрящих.

Тут Зарина вспомнила, что у неё уже давно не было молодого человека – и поняла, что ей сильно нравится Юлиус Марр. Да, она привыкла хранить верность тому самому офицеру. Но он погиб, причём уже очень давно. Зарина сама его хоронила неподалёку от Тайверии – эта могила до сих пор сохранилась. И девушка подумала, что офицер, находящийся сейчас в загробном мире, наверняка простит её – он, несмотря на всю свою решительность и хитрость, мог прощать близких людей. Да, Юлиус Марр очень нравился Зарине – несмотря на фанатичное поклонение демонам, он, как чувствовала девушка, оказался добрым и благородным человеком – просто вырос не в той стране. Впрочем, как и все масхонцы.