Потоптавшись немного на входе, Люба отошла, чтобы окинуть дворец взглядом. Вид здания успокоил расстроенную девушку. Она стремилась сюда ещё с детства, когда в школе проходили историю древнего мира. Короткому, но жестокому правлению Аркана Третьего и его творению отводился целый параграф. Фотографии дворца занимали отдельную страницу. Тогда Любу поразило сходство зодчего с картинки и её собственного отца. Дома она спросила, не были ли они случайно в родстве с великим Риджано. Папа лишь посмеялся и похвалил её воображение. Больше Люба об этом не спрашивала. Но как бы то ни было, она загорелась дворцом и с тех пор мечтала побывать в нём.

Отсюда здание казалось ещё красивее. Выложенное из белоснежного камня, такое же великолепное, как в первые свои годы, оно сияло в лучах жаркого солнца. Высокие арки и витражные окна визуально вытягивали его, придавая ещё больше элегантности. Люба восхищённо скользила взглядом по капителям и колонам, как вдруг внутри мелькнуло что-то жаркое… чёрное… дымное.

– Пожар! – послышался крик.

Люба отступила ещё на пару шагов, чувствуя, как перехватывает дыхание. Горел павильон Земли.

…Тушили дворец долго. Он горел с почти что живым упорством, не разрушаясь, не оседая, и оттого казался призраком. Когда здание потушили, выяснилось, что несколько человек не успели спастись из пламени. Тот самый парень, вероятно и вызвавший пожар, его жена, экскурсовод, случайный посетитель… Их нашли полностью обгоревшими. Тела несчастных смотрелись ещё страшнее на фоне не тронутых огнём белоснежных стен.

***

Дворец долго изучали. Феномен не поддавался никакому объяснению. Не находили ни противовоспламенительных материалов, ни составов. Он просто не горел. Очень скоро обнаружилось, что дворец не поддаётся и механическим повреждениям. С трудом получив разрешение, команда исследователей попыталась разрушить здание. Возмущённые люди вышли на улицы с протестами. Защищая культурное наследие, активисты бросались под шар-молот, прятались в готовых к взрыву павильонах. Не обошлось без жертв – фанатичная оборона дворца напоминала партизанскую войну. Но их защита не потребовалась – дворец не брало ничто. Его вечная, пугающая красота оставалась равнодушна к любым разрушительным мерам. Вскоре и горожане успокоились, напряжённо наблюдая за попытками уничтожения.

Ничего. Тщетно. Дворец стоял.

Перепробовав всё, его оставили в покое. С почти суеверным страхом здание обнесли лентой. Какое-то время в здание лезли мальчишки и сталкеры, но и те ничего не нашли. Дворец забыли. Годы бежали, и чем больше менялся мир вокруг, тем меньше старались обращать внимание на неизменное величие древнего здания.

«Наверное, люди слишком ценят свои творения», – писала в дневнике стареющая Люба. Она недавно была у дворца, одиноко блиставшего посреди обедневшего города. «Нас угнетает собственная недолговечность. Хочется оставить память о себе, создать что-то, что простоит века после твоей смерти. Потому мы порой ценим искусство больше людей. Но впервые нам удалось создать нечто вечное – и нас пугает дело собственных рук».

***

Земля горела. Людей давно не осталось. Руины городов, миллионы брошенных машин и домой, миллиарды гниющих детских игрушек и чьих-то вечерних платьев уходили в небытие. Планета умирала, покинутая своими хозяевами и гостями. Только дворец продолжал сверкать белым посреди общего хаоса – нечеловеческий памятник человеческой культуры. Он начал разрушаться лишь вместе с поверхностью планеты – и, рассыпавшись в пыль, улетел в космос много позже своих создателей.