Толя с замиранием слушал историю. По коже пробегали мурашки, то ли от мороза, то ли от преждевременного ужаса. Он понимал, что услышит дальше.

– Лагерь вымер за неделю, – подтвердил его опасения Павел. – Надо отдать должное, сарацины схватили монаха на месте преступления. Ничего вразумительного от него не добились, правда, – бедолага лишь вопил о праведном божьем суде. Его торжество длилось недолго – чуть насладившись зрелищем подыхающих врагов, он умер сам. Прибыв в мёртвый лагерь, крестоносцы нашли лишь окоченевший труп своего брата. Тут они впервые встревожились. Понятное дело, они понеслись назад в город – и занесли вирус в стены.

Павел пожевал губы. Толя следил за его бледным от холода лицом. На улице не было ни души. Их и так опустевший город словно окончательно вымер.

– Болезнь быстро распространилась по Европе и Ближнему Востоку, – сухо рассказывал Павел. – Историки безуспешно считали жертв, но проще сказать, что вымерли почти все. Ни одна эпидемия не сравнится с этой лабораторной, искусственно занесённой чумой. Вы учили это в школе как Великий мор, но, думаю, не так детально. Теперь ты знаешь, что будущее и правда уничтожило своё прошлое, а заодно и само себя. Кем бы ни был тот путешественник во времени, он не вернулся – не сумел. Человек, который должен был изобрести машину времени, отныне не рождался, а у других гениев не нашлось на открытие ни желания, ни возможностей. Института временных перемещений тоже никогда не существовало. Все путешественники во времени очнулись простыми людьми, и только записи да частично сохранившаяся у кого-то память доказывает, что это в самом деле было.

Толя молчал. От новых знаний внутри сделалось холодно и колко, как будто он вдохнул окружающий воздух сердцем. Значит, всё, что они имеют, создано единичными людьми, заигравшимися в богов? Вся история человечества писана жадностью, страхом, глупостью… Заслужили ли они другую жизнь? Или это именно то, чего они стоят?

Павел толкнул дверь незнакомого дома. Та заскрипела, пропуская их внутрь.

– Заходи, – предложил учёный. – Тебе здесь понравится.

Толя непонимающе посмотрел на него. Что ему могло понравиться в этой развалюхе? Предупреждая вопрос, Павел пояснил:

– Это библиотека. Не наша городская – это неофициальная, несуществующая Последняя библиотека. Собрание записей путешественников во времени, оказавшихся в «эпицентре», всех виновников изменений – точнее, копии их записей. Ты сможешь узнать, как всё было на самом деле.

Соблазн был слишком велик. Вслед за Павлом Толя вошёл в полуразрушенное здание. Он уже не думал о безопасности. Переступая через дыры в полу, уворачиваясь от осыпающейся штукатурки, парень подошёл к столу. Учёный зажёг наполовину истлевшую свечу, принёс грубо сшитые листы. Дрожащими пальцами Толя перевернул первую страницу.

«Я не встречал таких женщин в наше время. Она совершена; сейчас таких не бывает. Эта грубая, но изящная красота древности. Она обещала стать моей, если добуду оружие, которое приведёт к победе её армию. И я согласился».

Истинное прошлое человечество открывалось ему, и Толя читал, читал взахлёб, не замечая ни течения времени, ни слёз, иногда бегущих по щекам.

Искусство будет жить,

даже когда вымрет человечество.

© Неизвестный

Зодчий вытер пот со лба. Рассеянно взглянул на свою руку. Та тряслась, почти как у юродивого. От нескольких бессонных ночей плыло в глазах, и мужчина едва понимал, что говорит.

– Мы не успеем, Ваше Высочество, – произнёс зодчий. Усталость притупляла страх, и грозный взгляд стальных глаз уже не пробирал до нутра. – Ещё несколько рабов умерло на стройке. Кто-то сорвался; пара скончалась от истощения. Несколько самоубийств… Один мастер попал к лекарю с сотрясением. Дайте нам больше времени, Ваше Высочество. Умоляю.