– Мам, я тебя умоляю, – я уставился на неё как на приведение. – Какая старость?! Ты у меня красавица в самом расцвете! Я тебя ещё замуж выдам!

– Да какой замуж!!! – замахала руками мама. – Глупости какие! Вот ещё, чего не хватало!

– Не глупости! – Я набычился. – Тебе тридцать шесть. Это вообще не возраст. Ты ещё мне брата родишь, но лучше сестричку. Давно мечтал, буду её баловать.

– Сёма, да что ты такое говоришь-то?!! – покраснела мама, пряча лицо в руках. – Господи, стыдно-то как!

– Чего тут стыдиться? – я даже опешил немного. – Это жизнь, мам. Тебе рано хоронить себя, а если генерала боишься, то зря. Не его это собачье дело. И пусть только попробует сунуться, я ему это быстро объясню. Ухажёры-то у тебя есть!

– Семён!!! – В руках мамы появилось полотенце. – Мал ещё, мать поучать!!!

– Всё, всё, молчу! – Я в наигранном испуге поднял руки, но не удержался. – Когда появятся, ты сразу их не гони. Дай шанс. Серьёзно, мам. Ты теперь завидная невеста, директор крупной сети быстрого питания. Так что выбирай с умом, но выбирай. Всё, убежал! Очень вкусно, как всегда! Чуть язык не проглотил.

– Куда?! – всполошилась мама. – А второе?!!

– Потом! – я вытер руки, чмокнул её в щёку и унёсся собираться. – Всё потом! Пока время есть, надо Шилова навестить и Иосифа Эмильевича. А то учёба начнётся, будет вообще не до этого!

– Так и скажи, что по девкам собрался, – заворчала мама, убирая со стола. – Бабник ты, Сёма. Кобель. А связался с такой девочкой. Думаешь, Сикорский станет это терпеть?

– А это не его дело. – Я уже натянул джинсы, футболку, куртку и обувался, держа в руках шлем. – Мы с Сонькой сами разберёмся. Она далеко не дура и всё понимает. А с Сикорскими я сам поговорю. Вот буквально завтра к ним собирался. Так что не волнуйся, всё будет чики-пуки. Всё, я убежал!

Не то чтобы мне действительно так срочно нужно было пообщаться с партнёрами по бизнесу, скорее я просто устал ходить строем и сейчас хотел отдохнуть, почувствовать себя свободным. Нет, я понимаю, что для местных в этом нет ничего особого, да и я сам уже привык, но всё-таки три недели жёсткого контроля – это перебор. Особенно учитывая, что мне всё-таки не шестнадцать, пусть даже мне и нравилось быть подростком. Хотя в этом возрасте как раз наоборот, подростковый бунт цветёт и пахнет, а у меня его не наблюдается от слова совсем, но зато просто вредности хватает. Короче, плевать, я просто решил развеяться, погонять на байке, может, на море съездить. Потом к Лене заскочить… или нет. Не знаю, решу по ходу. И нет, это не совесть, хотя и она тоже. Скребёт душу, падла, что делать – не знаю.

Байк ждал меня возле подъезда. Тоже показатель эпохи, а точнее, страны. Да, могли пацаны угнать покататься, но, так как все знали чей, трогать боялись, но это был максимум, что могло с ним случиться. Не то чтобы преступности в Союзе совсем не было, она имелась и ещё какая, но при этом всё равно обычные люди были куда более открытыми и честными. Грубо говоря, шло чёткое расслоение, или ты вор, или нормальный человек. Так что можно спокойно оставить машину или мотоцикл, никто не тронет. А если уж захотят угнать, то тут уж и из гаража свистнут, без проблем.

Естественно, просто так уехать мне не дали. Несмотря на рабочее вроде как время, тут же нашлись соседи, у которых появилась масса важных дел во дворе, и пришлось отвечать на сотню вопросов об «Артеке», делах, появившемся деде-генерале и тому подобном. И ведь не пошлёшь, точнее, сделать это несложно, но потом не отмоешься. А репутация в Союзе – вещь посильнее, чем «Фауст» Гёте. Раз замажешься, так всю жизнь вспоминать будут, на какие бы высоты ты ни поднялся. Так что пришлось отвечать, обстоятельно докладывая бабкам, что там в Крыму, стоит ли, почём рыба, тёплое ли море, видел ли я Леонтьева, ведь по телевизору сказали, что он должен был в Крыму выступать, если не видел, то почему, ну и тому подобное. Вырваться смог только минут через двадцать, а это, знаете ли, почти мировой рекорд, вскочил на верный байк и дал газу, уносясь из страшного двора куда глаза глядят.