– Значит, вам нравится? – Я изо всех сил давил улыбку, не собираясь смущать старика и признавая его право, как человека сцены, на некоторую импульсивность. – Тогда в чём проблема?

– В том, что конкретно эту песню мало просто записать, её надо продвинуть, желательно на всесоюзном уровне, а это сделать не так и просто, – тяжело вздохнув, ссутулился Иосиф Эмильевич. – И, если бы я начал работать хотя бы в мае, ещё был бы шанс, пусть совсем небольшой. А так… боюсь, ничего не выйдет. Сунут под сукно и забудут.

– Тогда давайте ставить реальные планы. – Я пожал плечами. – Начнём с нашей Сибири. Думаю, они не откажутся поставить на матче эту песню. Потом сделаем клип с участием команды, а лучше с нарезкой разных команд, чтобы песня не ассоциировалась исключительно с Сибирью. Я, конечно, патриот малой родины, но всё же считаю, что размах здесь маловат. Поэтому надо задействовать как можно больше команд, в идеале нарезку лучших моментов из прошлых сезонов. И уже в таком виде продвигать. Глядишь, на следующий год она действительно станет гимном всех хоккеистов.

– Инициатива снизу… – задумался Цемель. – Да, в нашем случае только это и остаётся. Ладно, Семён, я тебя услышал. Иди, пока я ещё чего-нибудь не нашёл. А то я уже старый, сердце слабое. Если что, ты будешь виноват.

– Вы ещё на свадьбе правнуков плясать будете. – Я всё же не выдержал и улыбнулся. – Я на связи. Как переговорю с Леной – позвоню.

– Знаю я ваши разговоры, – махнул рукой импресарио. – К обеду бы вспомнил, и то хорошо. Всё, иди, не мешай работать!

Я кивнул и вышел из кабинета. Да, иногда Иосиф Эмильевич перебирает с экспрессией, но ему позволительно по возрасту и профессии. Это не отменяет его профессионализма, а значит, к Дню Победы у нас будет песня. Теперь главное – поговорить с дедом, а потом заехать к Лене. Вот тебе и покатался… я вздохнул и достал телефон.

Через полчаса я припарковался на улице Советской, ближе было просто негде, но и так уж один квартал я в состоянии пройти пешком, так что не парился на этот счёт. Всё-таки центр города, тут с парковками всегда беда. Но меня лично куда больше смущал сам визит. Хотя нет, смущал – это слишком сильное слово. Скорее, я не хотел, чтобы на меня глазели, словно на мартышку в цирке, а это было неизбежно. Даже в прошлый раз, когда я заходил со служебного входа, и то каждому было любопытно, кто я и что здесь делаю. А уж сейчас по-любому через пять минут весь штаб будет знать, что какой-то сопляк явился к командующему округом, но самое главное, что его впустили. Но, к счастью, задерживаться на проходной мне не пришлось, меня там уже ждал полковник Петренко.

– Николай Фёдорович, – я приветливо кивнул и пожал протянутую руку. – Не стоило беспокоиться, я бы и сам поднялся.

– Ничего страшно, – отмахнулся полковник. – Рад видеть тебя, Семён. И вдвойне рад, что вы с Дмитрием Ивановичем нашли общий язык. Пойдём, он ждёт. Пропуск я тебе уже выписал.

Я пожал плечами и направился за адъютантом генерала. Или как он в Красной армии называется. Я так и не выяснил. На этот раз идти нам было дольше, а главное, по дороге встречались офицеры, с деловым видом снующие по коридорам или обсуждающие какие-то, несомненно, важные вопросы. И все они как один при нашем появлении замолкали и пялились на меня. Было такое чувство, что у каждого в глаза встроен рентгеновский аппарат и они хотят им просветить меня с головы до ног. Будь я настоящим подростком, сейчас словил бы нехилый такой комплекс. А так мне было плевать, пусть пялятся. Неприятно, но переживу. Не впервой.

– Проходи. – Петренко распахнул дверь приёмной, пропуская меня первым, и повторил: – Дмитрий Иванович ждёт.