– А теперь, Ванек Шпур имеет сообщить нам, что сыскал еще одну жилку фольклора, так что «Альманах Пена-Клуба», скорее всего, пополнится еще одним разделом. Итак!..

– Новые сказки на старой закваске, — объявил Ванек. – Подкопил я их методом наглого подслушивания, когда их рассказывала своим внукам Александра Степановна, супруга нашего редакционного водителя. По ее признанию, она не любит повторять избитые затасканные мысли, а потому в каждую сказочку непременно добавляет что-то свое, новенькое, сообразно, кстати, современному ходу вещей. С ее благосклонного разрешения, я записал десятка полтора, чуток причесал и парочку вам сейчас зачитаю.

– КОЛОБОК Жили-были дед да баба. Была у них курочка ряба да горстки три муки в ларе. Снесла курочка яичко, и замесила бабка тесто – колобок испекла. Да не простой – озорной. Убежал он от деда с бабкой, пришлось им в тот вечер чай пить, как всегда, с кашлем вприкуску, с перхоткой внатруску.

– А колобок давай странствовать, от кого только не убегал, но попался-таки на зубок к лисичке-хитрованке. Вспомнил он, чем сказка про него кончается и зажмурился, подумал, что конец его пришёл… Ан-нет, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Колобок-то наш был не простой, и не только озорной, но и вечный. Съела его лисичка раз, съела другой, третий, а ему хоть бы что, даже следа зубов на румяных щеках нет. Нажралась лиса на дармовщинку непотребно, упала набок, подкосились ноженьки от тяжелого брюха, а колобок снова, скок на её зубок, ну, вкуси, мол, милая, ещё разок, эвон я какой сдобный да вкусный. Вкусила жадюга и лопнула.

– И пошло-поехало: волк лопнул, медведь лопнул, воевода, губернатор, царь… Натешился колобок вволю, всех обжор-захребетников навек накормил да и домой к деду с бабкой воротился. Тешить его стало другое – добро слабым да беззащитным понравилось делать, кому обжорство неведомо. Зажили дед с бабкой припеваючи, каждый вечер на чай к ним, почитай, вся деревня собиралась.

– КУРОЧКА-РЯБА Жили-были дед да баба, была у них курочка-ряба. Снесла как-то яичко, да какое! Дед бил-бил – не разбил. Баба била – не разбила. Столкнула со стола хвостиком мышка, упало, не разбилось. Бил молотом зятёк-кузнец – бесполезно. Наезжал гусеницей внук тракторист – хоть бы хны. Ронял лётчик из-за тучки на камушки – только искры летели. Расстрелял танкист из пушки – ни царапинки…

– Присела на яичко курочка-ряба да высидела дочку-пеструшку. Как она рожалась, вся деревня разбежалась – треск шёл от скорлупки непомерный, а потом взорвалось яичко, наседку сквозь потолок-крышу на тучку пенистую закинуло. Зато дочка-несушка удалась на славу, на дню до сотни яичек несёт. Да непростые, титановые, из них панцирь для спутников отливают. Не верите, тогда гляньте на небушко, видите, звёздочка летит? Курочкина работа. Понравилась сказка? С вас на бражку закваска, на пиво ячменя, рака вкусная клешня и тенистое для дремы местечко у плетня».

– Друзья мои, – сказал Бармен Миня Хаузин, – помимо сказок, я планирую включить в альманах повесть «Про урода и прочих». Рукопись дневникового характера мне передал один священник весьма удаленного отсюда городка, это исповедь человека, когда-то, по молодости, содеявшего немало зла, но искренне раскаявшегося. Стержнем сюжета проходит противостояние двух уродов: физического, горбуна, и урода интеллектуального, умного и красивого подлеца.

– В повести уйма приключений и хохм, – причем, все они прописаны настолько живо и образно, что при доводке рукописи я все больше определяю ее жанр как готовый киносценарий. Повесть будет щедро иллюстрирована, художник ведет работу.