– Логично, – похвалил Бармен, одобрили наблюдение и все остальные члены клуба.

– И еще одно соображение, – сказал явно польщеный Гор. Кий. – То и дело в эфире звучит песня «Как упоительны в России вечера». На мой взгляд, и тут наличие пэозии, одновременный вечер на таком огромном пространстве быть не может, где-то вечер, а где-то утро. Другое дело в какой-то из губерний России. С одинаковым успехом в нашем случае тогда можно бы петь, что вечера упоительны на земном шаре, Вселенной…

– Ваша позиция уязвима, – сказал Нассаллион Беленыемский, – метафора в поэзии не есть что-то буквальное. – Мнения разделились, возник легкий спор, но возобладал взгляд Гор. Кия.

– Друзья, – сказал Бармен, – я предлагаю переключиться на собственные произведения, которые заявлены в Альманах. В частности, я бы поговорил о зыбкой границе меж пошлостью и целомудрием в ряде работ наших авторов. Я нарочито не стану пока называть имена и произведения, чтобы сделать обсуждение более беспристрастным и профессиональным. Начинаю-с, господа хорошие!

– Избранное, из бранного издранное: Права голубых попираются, у них в попе роются.

– Нормально, пойдет!

– С запашком, ребята! – покривился неистовый Нассаллион.

– Оттуда же. «Впопыхах, да в попы ах!» или «А может вам в рот, мистер ротмистр?»…

– Нормально!

– И тогда он сказал по-англицки, с сильным хохлацким акцентом: «Хиу таби во сираку»…

– Падлой буду, не забуду! – клялся Пабло Неруду беременной любовнице…

– Она едва сводила концы с концами, вертясь меж мужем и любовником…

– «Милый, ты то и дело ставишь меня в неловкое положение» – сказала она. «Дура, при людях-то»…

– Они трудились над созданием этого чада, не смыкая глаз и ног, не покладая, в том числе и рук…

– Любка! Давай танец лобка! – закричали все возбужденно…

– Полюция – эволюция овуляции.

– Она так современна, требует, чтобы я входил в нее в калошах, я – продукт босоногого детства?..

– Бартер на автосервисе. Он сделал для ее «Ауди» развал со схождением, а ей самой – развал со вхождением и отвал со снисхождением… – Миня Хаузин зачитал еще с десяток фрагментов, и началось горячее обсуждение, брака оказалось совсем мало, пеноклубовцы тяготели к соленому, крепкому словечку. Больше того, они пришли к общему мнению, что данный рабочий цикл надо вычленить в самостоятельную рубрику «Избранное, из бранного издранное».

Бармен Миня Хаузин сделал также обзор отобранных произведений в жанре афористики, слов-оборотней и слов с начинкой.

– Возможно, и этот раздел в нашем Альманахе займет свое место, – сказал он, – остроумных людей в Райграде пруд пруди. Русский человек всегда был и остаётся словотворцем. С его подачи, язык наш великий и всемогущий легко усваивает любую, так нам истово навязываемую, иностранную парш, усваивает витамином и возвращает владельцам в отредактированном виде, изрядно русифицированным, но узнаваемым: «шпагетти», «марфиози», «брюхократ», «адеквакно», «кака-гола»… В лаконичных, но емких побасках, то и дело встречаются ироничные определения, где милиция – «прохрустово ложе», быть вежливым – «распердониваться»…

– Только в наших творческих «каюк-компаниях» можно узнать, что «недокал» и «перекал» не электротермины, а характеристика некоторых людей, что уехать за кордон – «податься в презервацию», настучать на ближнего – «сделать ауиденцию с иудиенцией», а в Сухе-Баторе признать бросившего пить Илью Муромца…

– Слово – очень сильное оружие, да что там говорить, порой, даже неосознанное употребление словочетаний, трёп, приводит к трепанации черепа создателя. Я был свидетелем кровавой разборки меж двумя группировками, когда лидер одной из них сказал другому комплимент с небольшим казахским акцентом, что прозвучало буквально так: «Как тебе идёт в очко…». Он имел в виду его превосходные очки, уважал своего коллегу, но схлопотал от него пулю.