Срывая маски Tiana L

Я медленно открыла глаза, и оглядев помещение, поняла, что нахожусь в больничной палате. Комнату освещал тусклый свет ночника, а пейзаж справа за окном указывал на темное время суток.

«Как я тут оказалась?», промелькнула первая мысль, но додумать ее я не успела,

так как меня отвлек оклик:

– Эмили! Наконец – то ты очнулась! Я так волновался!

Я повернула голову в сторону говорившего и увидела симпатичного молодого блондина, сидящего возле моей больничной койки и держащего меня за руку. Он нажал на кнопку вызова врача и снова взял меня за руку. Потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони, он улыбнулся и спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Я.. чувствую нормально. А кто вы? Мы с вами знакомы?

Его улыбка медленно сползла с лица, а рука, державшая мою руку, напряглась и сжала ее крепче. Он запустил вторую руку в волосы и взъерошил их, словно нервничая и пытаясь подобрать слова.

– Что ты помнишь? Что с тобой случилось? – спросил он спокойно, заглядывая мне в глаза, и, словно, пытаясь найти в них ответы на все вопросы.

Я задумалась, но как бы я не пыталась, я не помнила ничего. Вся моя жизнь словно стерлась из памяти. Мне стало страшно. Я почувствовала, как по щеке скатывается слеза, и сразу же ее стерла. Блондин сочувствующе посмотрел на меня, словно все понял.

– Тише, милая, все будет хорошо. Память обязательно вернется, все наладится, – он приблизился ко мне, словно хотя обнять, но, видимо, посчитал, что не стоит, и просто ободряюще сжал мою руку.

Я опустила взгляд на наши переплетенные пальцы и попыталась понять, что я чувствую к этому парню. Постаралась вспомнить моменты из прошлого, связанные с этим красивым блондином. Но все тщетно, я так и не смогла вспомнить, и вся ситуация вызывала только жалость к этому бедолаге. Я подняла на него взгляд и стала изучать его. Пшеничного цвета волосы, в легком беспорядке, светло – зеленые глаза, нос с небольшой горбинкой, слегка пухлые губы, мужественный подбородок, ярко выраженные скулы. Он пристально рассматривал меня в ответ, не моргая, каким – то жадным взглядом, словно хотел запомнить каждую деталь. Мне стало неуютно, и я отвела взгляд, но чувствовала, что он все равно рассматривает меня.

– Даже имя мое не уточнишь? – с любопытством спросил он. Я повернула голову в его сторону:

– Да, конечно, извини. Как…? – договорить я не успела, потому что дверь палаты распахнулась, и в палату вошли неизвестные мне мужчина и женщина.

– Кайл! Она очнулась, почему не позвал нас? – воскликнул мужчина, и, не дожидаясь ответа, подошел ко мне и встал с другой стороны койки, – Эмили, детка, как ты себя чувствуешь? – он участливо заглянул мне в глаза, и взяв меня за руку, стал поглаживать кисть.

– Физически я ощущаю себя здоровой, но есть проблема, я ничего не помню. И вас, к сожалению, я не помню тоже, – я виновато посмотрела на него. Он изумленно уставился на меня, широко раскрыв глаза и приоткрыв рот.

– Вот прям-таки ничего? – холодно спросила женщина, стоявшая за его спиной и смотря на меня пронзительных взглядом своих карих глаз. Я смутилась.

– Элизабет, перестань! Ты думаешь, такими вещами шутят?! – воскликнул мужчина, отпустив мою руку и оборачиваясь к ней. Она фыркнула, но ничего не стала отвечать, продолжая смотреть на меня. Мне стало совсем неуютно от такого внимания, и я, прочистив горло, продолжила:

– Да, к сожалению, это правда. Я абсолютно ничего не помню. Все, что было до моего пробуждения, словно стерлось из памяти. Даже имя свое забыла, – я стиснула зубы, чтоб не расплакаться и прикрыла глаза.

«Не время раскисать, Эмили! Соберись!» – внутренне дала себе подзатыльник.

– О, Эмили, бедная девочка, как же так, – снова взял меня за руку мужчина.

– Джон, успокойся и не драматизируй, – фыркнула Элизабет, – сейчас доктор придет и все прояснит.

Джон никак не отреагировал на ее слова и продолжал сокрушаться о несправедливости жизни, поглаживая мою руку.

Я посмотрела на мужчину. Худого телосложения, брюнет, одет по – простому – белая футболка и песочные брюки. Высокий лоб, острый нос, овальные черты лица, теплый взгляд карих глаз, и добродушная улыбка. Всем своим видом мужчина располагал к себе.

– Добрый вечер! Мисс Форс, вы очнулись, прекрасно, – в палату зашел доктор, подошел ко мне, – меня зовут Франклин Дэвис, я ваш лечащий врач. Как ваше самочувствие?

– Нигде не болит, но я ничего не помню, доктор, – в который раз повторила я.

Доктор нахмурился, и на секунду мне показалось, что он в какой-то мере растерялся.

– Это очень интересно. Потому что я не могу вам точно сказать, что с вами случилось, Эмили. Мы надеялись, что, когда вы очнетесь, вы проясните хоть немного ситуацию, но сейчас мы совсем ничего не понимаем.

Видя непонимание на моем лице, он продолжил:

– Видите ли, вас доставили в больницу уже в бессознательном состоянии. Вас нашли в лесу, лежащей на земле. При обследовании мы не обнаружили ни повреждений внутренних органов, ни повреждений на теле, в том числе никаких травм головы. Все абсолютно в порядке. Но тем не менее, вы были в таком бессознательном состоянии почти сутки. И сейчас, беря во внимание ваши о слова о потере памяти, я теряюсь в догадках. Смею предположить, что у вас посттравматическая амнезия. Она может произойти не только после сильной травмы головы, но и после определенного события, вызвавшего большой стресс, или после некой психологической травмы. В любом случае, паниковать о потерянной памяти рано. Думаю, не полностью, но бОльшую часть воспоминаний можно вернуть. Чаще гулять по старым знакомым местам из прошлого, ходить в любимые заведения, а еще можно изучить свои детские альбомы с фотографиями.

В палате воцарилось молчание. Кайл и Джон сочувствующе смотрели на меня, а весь вид Элизабет выдавал ее напряжение и нежелание здесь находиться, о чем показывали ее скрещенные на груди руки, постукивание ногой по плитке и недовольное выражение лица. Доктор продолжил:

– Так как сегодня уже поздно, завтра мы еще раз обследуем вас, и если ничего не выявим, то завтра же сможем и выписать. Причин оставаться вам в больнице я не вижу, поэтому и смысла нет держать вас тут. Если хотите, можете принять душ, – он указал рукой на дверь в соседнюю небольшую комнату, – можете встать, пройтись, если хотите, только недолго, все же вам нужен покой после пробуждения, и, конечно же, сон. Мистер Смит, – обратился он к блондину, – поможете мисс Форс подняться, или вызвать медсестру?

– Конечно помогу, – с готовностью откликнулся тот.

– Что ж, отлично. Вы можете побыть здесь еще минут десять, – обратился мистер Дэвис уже ко всем посетителям, – и прошу покинуть палату, пациентке нужен покой.

– Хорошо, доктор, – ответил Джон, и доктор, кивнув, вышел. Джон обратился ко мне:

– Эмили, завтра я готов заехать и забрать тебя в любое время, только набери мне, – он протянул мне старый кнопочный телефон, – твой телефон не нашли на месте происшествия, поэтому для связи пока этот старичок, там вбиты наши с Элизабет номера, но лучше звони все-таки мне, у Элизабет последнее время много работы, – он мельком покосился на нее, а потом хитро улыбнувшись, подмигнул мне. Я убрала телефон в карман больничной робы.

– Спасибо, эм… – я запнулась, не зная, как обратиться к нему, – папа?

В палате раздался злорадный смешок Элизабет. Джон ни капли не смутился.

– Можно просто Джон, – добродушно улыбнулся он, – раньше ты именно так ко мне обращалась.

– Хорошо, спасибо, Джон, – неловко улыбнулась в ответ я.

– Кажется доктор просил нас покинуть палату, так что нам пора, Джон, – сказала Элизабет, выделяя последнее слово, будто пытаясь поддеть меня. Меня это немного смутило, но внешне я не показала, как мне неприятно ее отношение ко мне.

Я посмотрела на нее. Стройная женщина, лет 40, с идеально ровной осанкой, в явно дорогом брючном костюме, пышные каштановые волосы струились по плечам, и доставали почти до поясницы. Большие карие глаза, пушистые ресницы, острый нос, пухлые губы, легкий макияж. Но больше всего выделялся ее взгляд, острый и холодный, словно пытающийся пробраться в душу, и временами задумчивый, будто что – то не дает ей покоя.

Словно почувствовав мой взгляд, она посмотрела на меня, и я поспешила отвести взгляд.

– Что ж, нам действительно пора, -сказал Джон, -доброй ночи, Эмили, до завтра. Ни о чем не переживай и помни, я на связи.

– Спокойной ночи, – улыбнулась я.

Элизабет, не попрощавшись, вышла за ним из палаты. Я обернулась к притихшему до этого Кайлу.

– Предвкушаю вопрос о том, кто эти люди, – по-доброму усмехнулся парень. Я кивнула.

– Это твои мама и отчим, – протянул он, разглядывая мое лицо и ожидая мою реакцию. А реакция не заставила себя ждать.

– Элизабет моя мать? – изумленно воскликнула я, – но почему тогда она себя так холодно вела, словно я абсолютно чужой человек?

– Насколько я знаю, у вас были очень напряженные отношения. Сама ты мне никогда не рассказывала и в подробности не вдавалась, но у тебя в гостях я нередко замечал, что вы не общаетесь и когда сталкиваетесь в одной комнате, делаете вид, будто не замечаете друг друга. В школьные годы я ни разу не видел, чтобы она пришла на какой-либо праздник, а на выпускном вообще был только Джон. С ним у тебя были хорошие отношения, можно сказать, как с родным отцом.