Х Х Х

Слезы высыхают и на моем лице. Непорядочно читать чужие письма, я конечно, знаю. И перочинным ножиком вскрывать чемоданные замки тоже непорядочно. Но порядочность… – что такое порядочность в этом обезумевшем, непорядочном, сорвавшимся в пропасть – пропасть! – мире, в котором мне нужно выжить? При чем тут порядочность? Акулу, оказавшись за бортом корабля, пырнуть ножом – как?! рыбу ножом?! Я должна была прочитать. Зачем? Чтобы выжить!

А теперь уйти! Поскорее уйти! Мой Хулио, мой Хулио, мой Хулио… Я приму его таким, каков он есть, но мне нужно время, хотя бы час – хотя бы час! – чтобы свыкнуться с тем, что я узнала, мне нужен час тишины, одиночества, час… Уйти!

Пьяные реплики, смех слышны через дверь. В доме так и не смолкала музыка, я просто перестала слышать, читая, но слух возвращается… Уйти!

Ворота оказываются запертыми.

– Сеньора Мария! Отоприте, пожалуйста!

Сеньора Мария отрицательно качает головой:

– Ключ у Хулио.

Я подхожу к Хулио. Он, танцуя, висит на полногрудой девушке с тонкой талией, пышным задом и толстой длинной косой. Он что-то шепчет ей на ухо, девушка раскраснелась, смеется, и они не обращают никакого внимания на меня. Все как дурной сон.

– Дай мне ключ! Выпусти меня! – прошу я Хулио.

Хулио мычит вместо ответа.

– Му-у!

Я оттаскиваю его от девушки и проверяю карманы, а Хулио не может удержаться на ногах, падает.

– Не смей с ним так обращаться! – кричит сестра Хулио.

– Но я хочу уйти!

Сеньора Мария, взглянув на меня осуждающе, вынимает ключ из кармана, и идет отпирать ворота.

Почему она не хотела меня выпускать? Может, если бы она выпустила меня сразу…

Х Х Х

…Людей не стоит – опасно! – знать слишком близко, и если вы хотите, чтобы ваши отношения не потеряли очарования, ограничьтесь поверхностным знакомством и тем, что люди считают должным сообщить о себе вам, и свято верьте в то, что они рассказывают о себе, оберегайте себя от сомнений, и тщательно храните в себе их благородный образ…

… О людях стоит знать как можно больше, если вы хотите понять их, но то, что вы увидите при близком рассмотрении, причем, в любом человеке, насколько благородным он не был бы…

Тайна влюбленности – не видеть или видеть не так. Тайна любви – видеть и прощать.

Х Х Х

На работе Хулио на следующий день не появился, а вечером возле моего дома, раздался шум, мужские голоса. Ко мне в окна заглядывали – в этом доме у меня тоже не было занавесок.

Я узнала некоторые лица: я их видела вчера на устроенной Хулио пирушке. А дома я была одна с ребенком, Лус Милу уехала навестить родных. Я испугалась людей, заглядывавших ко мне в окна.

Вошедший в дом Хулио не был пьян, но трезвым он также не казался. Обычно умные, погруженные в себя глаза были круглы и самодовольны, и в них нельзя было смотреть без страха: белки приняли цвет зрачков, и полыхало из черноты пламя.

– Ты вчера в присутствии всех, мне сказали, выворачивала у меня карманы! Ты осознаешь, как ты унизила меня?

Я поняла, сейчас произойдет что-то страшное.

– И бумаги моего стола перерыты! Ты все прочитала?

– Да.

И тогда Хулио… тогда Хулио… тогда мой Хулио…

– Достаточно! Мы видели, инженер! – кричали за окном.

– Я вернусь! – пообещал Хулио прежде чем уйти.

Х Х Х

В моей жизни было много всякого разного. От некоторых событий я отходила долго и с большим трудом. От некоторых, возможно, не оправилась никогда.

Х Х Х

Как ты мог, Хулио?

Х Х Х

Иногда мне хочется думать, что если бы я не поехала на ту пирушку, на которой не хотел меня видеть Хулио, не прочитала бы те письма, не увидела бы ту пышнозадую девушку с тонкой талией и толстой косой, не обыскала бы его карманы в поисках ключа, все было бы иначе в наших отношениях. Иногда мне хочется так думать. МНЕ ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ТАК ОНО И БЫЛО! Но один Ангел и один Бес нашептывают мне на ухо, успокаивая: