Мирослав лениво отложил сумку в сторону и твёрдым шагом направился в комнату.

– Нет! – закричала я, осознав, что он собрался делать.

За ним влетела, на спину его повалилась и стала бить кулаками, царапаться. А спина его мехом начала покрываться. Я в ужасе на пол и дёру в сторону. Он уничтожал мои чемоданы, вещи мои драгоценные в кучу собирал.

– Не смей! – верещала я.

От дикого визга медведь прищурился и сделал грозный выпад в мою сторону, раззявил пасть, и мелькнули в полутьме огромные клыки.

Он заревел. Я закрыла уши и сползла по стене на пол.

Мои вещи этот мудило сжёг в печке.

Я, во-первых, уже смирилась, что оборотень, во-вторых не смирилась, что он меня хочет. Именно два этих события толкнули меня на побег в тёмный лес. Я только к входной двери метнулась, как его ручища волосатая с когтями на полотно дверное упала и перекрыла ходы отступления.

Он дал мне пощёчину. С напором. Мне было больно, и я пошатнулась в сторону.

– Злись! – утробным басом проревел ублюдок. – Злись! Выпускай её.

– Я ненавижу тебя, – прошипела я и неожиданно стала чётко видеть в полутьме. Как будто свет включили. – Даже если я обернусь медведицей, ты меня не получишь. Понял, чмо волосатое?

– Злись. Секс может не помочь, ты должна обернуться, мой медведь возьмет твою медведицу, и всё встанет на свои места, – продолжал рычать он какие-то свои дремучие доводы.

– Не обернусь. – Отошла от него. – И не получишь меня, даже если голодом морить станешь.

– Какой голод?! Посмотри на себя, кожа да кости. Я уже не в том возрасте, чтобы на стройных девочек залипать. Я бы мог с тобой по-другому обойтись, но тогда ты бы совсем не обернулась. А годами тебя ждать не намерен. Хочу всё сразу и сейчас.

Всё, что хочу, – свобода!

Решение было не из разумных. Но ОНО, засевшее внутри, медленно пробуждающее вторило моим желаниям. Хочешь бежать – беги. Не хочешь мужчину – сопротивляйся до последней капли крови.

Это раздвоение личности было настолько явным, что я замерла, глядя в одну точку. Слушала себя. А ОНО внутри шептало, что мы – царица, мы не хотим так. Так с нами нельзя поступать.

Я посмотрела на самца исподлобья.

– Умница, – улыбнулся гад клыкастой улыбкой.

– Ты неуклюжий. У тебя нет скорости, – ухмыльнулась я и проехала языком по своим зубам, которые заострились.

Как в бреду, рванула в сторону кухни. Бежала так быстро, что медведь за спиной, ломая мебель, за мной не поспевал. Я со всей силы разогналась и прыгнула в окно, разбив стёкла своим немалым весом.

Запах моей крови. Боль от впившихся в плоть осколков будоражила. Я упала на все четыре лапы и понеслась в лес, разгоняя свою тушу до максимальной скорости. Такой скорости у медведей нет… Я теперь многое знаю.

***

Свобода!

Мне бы бежать и бежать, а мой зверь, который не очень подготовлен для таких гонок, начала снижать скорость. Я ей мысленно пинка под зад. Слушалась!

Бежала дальше.

Ей вот худеть никак не хотелось и жирок сгонять тоже. Ради чего бежим?

Чтобы выжить…

Эта мысль поразила меня и мою медведицу, и она дала дёру. Бурая, вполне большая, мне понравился размер, я хотя бы себя ребёнком в этом лесу не чувствовала.

В черном лесу появился вначале жуткий рёв. Это медведь Мирослава бежал за мной. Но его возглас не было возмущённый – он предупреждал меня об опасности.

Опасность имела запах. Немного собачий. Совсем каплю, наверное, это и называется волчий дух. А так они все пахли сыростью и травами.

 Волки были крупнее меня. Неслись с двух сторон, аккуратно так прижимая. Пять особей. Двое с горящими жёлтыми глазами, трое с голубыми. Огромные, поджарые. Бока провалены, шерсти минимум. Передние конечности человекообразные.