– Дура! – рявкнул Мирослав.

А я продолжила бить, как в колокол, пугая его и раздражая.

Мирослав развернулся и ушёл из дома, прикрывая огромный член своей юбкой.

Я ещё долго в себя приходила.

Стояла в гробовой тишине, слушая, как жужжат насекомые, а потом пошла одеваться.

Валить надо отсюда, пока есть возможность.

***

Жизнь не удалась. Когда надевала джинсы, порвала их своим медвежьим педикюром. Когти появились. Длинные и очень острые. Я их на руке рассмотрела. Имели мутноватый оттенок и чуть загибались. Попыталась погрызть – ничего не получилось. Чтобы грызть такой маникюр, нужно иметь клыки. А во рту пока человеческие зубки.

Она жила во мне. Животная часть. Это Лиза боялась всего, что окружает, скотинка внутри была готова дать отпор даже самцу крупнее себя.

Джинсы, кофта с длинным рукавом почти по колено. Когда-то это было платье, но теперь я хрен так одеваться буду. Кроссовки на ногах, через плечо сумка. Я решила свалить.

Вышла из дома, воровато оглядываясь по сторонам. По дорожке сквозь траву побежала туда, где река. Но спускаться к пристани не стала, потому что катера не было.

Психанув, пошла прямо в лес. Никаких троп нет. Как и присутствия людей или крупных зверей. Пройдя метров пятьсот сквозь заросли, поняла, что так никуда не уйду. Спустилась на берег реки. Еле к воде подошла.

Река широкая, окружена стеной леса со всех берегов.

– Помогите! – крикнула я.

Мне даже птицы не ответили.

К выживанию я не была подготовлена.

Минут десять посидела у реки, пока там что-то не плюхнуло огромное. Я вначале подумала, что мимо плывут морские коровы, они бывают такими огромными. Но плыла мимо рыбка размером с автобус.

К воде больше не подходила.

Шоковое состояние вылилось в желание быстро здесь обустроиться и выжить любыми путями. Решила исследовать дом.

 А что не выжить, когда в доме и банька имелась, в предбаннике которой сушились берёзовые веники. В тёмном чулане стояли керамические бочонки, заполненные крупами и приправами. И мёд имелся, и засахарившееся малиновое варенье.

А ещё в этой избушке была своя маленькая библиотека. Половина книг в ужасном состоянии, но не это меня впечатлило. Имелись рукописные старинные переплёты. Одно очень удивило. «История Леса». Это я решила почитать. Но потом.

Переоделась в лёгкий халатик и занялась уборкой. Вода имелась. Но её качать приходилось огромным рычагом. Вначале шла протухшая и вонючая, потом как из родника.

Печь топить умела. Дрова нашлись в бане. Я включила музыку, чтобы взбодриться. Понимала, что последний заряд на телефоне. Ни интернета, ни сотовой связи в этой попе мира не было. И розеток, чтобы зарядиться, – тоже.

Пританцовывая, подмела здоровым веником полы. Поставила вариться овсяную кашу с мёдом.

Навела порядок в доме, где, похоже, застряла надолго. Тарелки железные вымыла и поела кашки.

Жизнь показалась не такой унылой, и я пошла на крыльцо читать книгу. Название было написано на русском, а вот внутри какие-то кракозябры. Знаки вроде старославянские, но в тоже время спрятаны под какой-то замысловатой вязью. Но я с интересом изучила писанину. Ничего не поняла, да и комары кусались.

Решила почитать уже в доме что-то стоящее.

Села на подоконник. Он был в силах выдержать меня с книгой, которую в жизни не читала, называлось сие произведение: «Бредни старой Клуши».

И затянуло с первых страниц. Потому что рассказ шёл, как та самая Клуша теряла девственность в свои сорок лет. Смех наполнял пустой дом.

Если бы не Клуша с описанием своих странных ощущений от стручка внутри, я, наверное, умерла б от тоски и гнетущего состояния безвыходности.