– Где ты это взяла, Этна?

Юная целительница замялась, скользнув глазами к одному из стеллажей. Калисто знала ее слишком хорошо, чтобы понять – она что-то скрывала. Не хотела этим делиться. Но по какой причине? Этна всегда была честна с ней, всегда рассказывала обо всем без утайки. Всегда была честной, в отличие от самой Калисто. Ложь тяжелым бременем лежала на ее плечах. Милостивая Мать, если бы она только могла ей все рассказать…

– Нашла, – наконец последовал лживый ответ. И Калисто сделала вид, будто поверила ей. Лгунья. – Это… пророчество? Что за Спящая?

– Не знаю, если честно. – последовал лживый ответ. И Этна сделала вид, будто поверила наставнице. Лгунья. – Думаю, это древняя глупость про какую-то соню, которая наконец должна проснуться и пойти заниматься более полезными делами.

Она улыбнулась, смотря на Этну, пытаясь внушить ей свою ложь. Видела недоверие и потерянность в черных лисьих глазах. Чтобы здесь ни произошло и как бы ее бывшая подопечная не нашла этот треклятый пергамент, это слишком сильно выбило ее из колеи. Такой странной она никогда еще не выглядела.

Этна улыбнулась в ответ, но взгляд все еще был потерянным. Наставница быстро и громко свернула пергамент в трубочку, будто от этого действия зависела вся ее дальнейшая жизнь. Будто тем самым могла избавиться от слов, что таились на бумаге вот уже не первый год и даже не первое столетие.

В читальне повисло тяжелое молчание. И оно не нарушилось даже когда Калисто протянула Этне руку, помогая подняться с удобного кресла, уводя ее прочь из комнаты, задувая свечи. Между ними двумя будто разверзлась пропасть после недомолвок и лжи, которую обе распознали в словах друг друга, но не захотели лопать этот мыльный пузырь. И если одна лгала, потому что однажды пообещала хранить секрет, то какая причина у другой?..

Калисто и не думала возвращать девушку обратно на праздник. Вместо этого она повела ее в другое крыло, туда, где были комнаты целителей. Может это и было правильно, ведь у обеих пропало всякое настроение и желание отмечать столь долгожданный праздник. Отворив одну из дверей, наставница махнула рукой внутрь комнаты и Этна, будто коза на веревке, шагнула внутрь. Спальня была почти что такой, как и в ученическом доме. Только больше и ее широкое окно выходило на сторону густого и спящего леса. На прикроватной тумбе стояла одинокая свеча, разгоняя мрак, судя по количеству восковых слез ее зажгли с начала праздника, не раньше. Просторная кровать была заправлена, в ее изножье стоял резной деревянный сундук. Около окна стояло мягкое кресло, а рядом – небольшой стеллаж, на котором стояли любимые книги девушки. В ее прежней комнате их попросту было негде хранить и приходилось оставлять их в читальней, но здесь им нашлось место. На против был туалетный столик с зеркалом, тазом, кувшином, полным воды и мягким полотенцем. Рядом с полотенцем лежал гребень Этны, а возле него льняной мешочек. Кто-то, вероятнее всего сама Калисто, перенесла вещи своей подопечной в ее новую комнату, решив обустроить ее и таким образом помочь с небольшим переездом.

– Небольшой подарок от меня в честь праздника… Доброй ночи, Этна, – кинув короткий взгляд на юную целительницу, Калисто сжала ее плечо и, развернувшись, ушла. Ее шаги тихо отдавались в коридоре, а после послышался звук закрываемой двери.

Этна закрыла дверь в свою новую комнату. Она все еще не отошла от странного воздействия, которое оказал на нее юноша. Ей казалось, будто весь мир замедлился и ужасно тормозил перед ее глазами, расплываясь в свете слабых огней. Она никогда не лгала Калисто. Никогда и ни в чем. Белая волчица, да она ей почти как мать! Но в этот раз… Сама не понимала, почему умолчала о приходе чужака, который дал странный пергамент и заставил прочесть не менее странные строки, которые до сих пор звучали в голове. Это было страшно, хотя она не понимала, почему. И это незнание пугало еще больше.