Полицейская машина поравнялась со мной.

И вот тогда я дал страшную клятву. Я мысленно сказал себе: «Если всё сейчас обойдётся, то обещаю Тебе… – под „Тебе“ я не то, что подразумевал какого-то конкретного Бога, потому что не особо в него верил (вернее так: иногда верил, а иногда – нет), а скорее некую Высшую Субстанцию, которая курирует наше пребывание в Мире, – … обещаю Тебе, что с этого же момента брошу курить!»

Маячки на крыше полицейской машины погасли, она спокойно обогнала меня и проследовала дальше.

Я сделал глубокий выдох, такой, будто перед этим минуты две набирал воздух в лёгкие.

Как ни странно, обменные операции мне произвести удалось почти без происшествий. Почти, потому что за самым последним свёртком курьер не пришёл. Я не знаю, почему. Я прождал его час и пошёл к себе домой, ощущая, как ляжку через карман жжёт упругий пресс, стянутый жёлтой резинкой. Вначале меня посетила дебильная мысль передать деньги через Какашу (вернее, через Рокки), чтобы окончательно расквитаться с этим подозрительным делом. Но тот самый Какаша, которому я позвонил, сообщил, что Рокки уже в КПЗ.

– Не звони сюда больше! – добавил он непривычным плаксивым голосом. – Забудь мой номер на хер! – и в трубке пошёл гудок.

Честно признаться, я пока ещё не сильно расстроился, потому как не сомневался, что в ближайшем времени всё разрешится, от Хача придёт другой человек, которому я и передам деньги. Я же не в бегах, не скрываюсь, и найти меня не так уж и сложно.

Вот как раз в этот момент события в моей жизни стали спрессовываться, возникая одно за другим. В юности я читал один фантастический рассказ про отложенное время. Там парень нашёл некие часики, которые позволяли откладывать нежелательные события. Фокус в том, что в какой-то момент все отложенные неприятности стали происходить одна за другой. Со мной произошло нечто подобное.

Придя домой, я зачем-то открыл электронную почту.

Там оказалось два новых письма. Первое было от коллекторов той самой конторы, где я занимал в последнее время деньги. Они подробно расписывали суммы, которые я обязан буду заплатить, если не погашу задолженность в ближайшее время. Несмотря на внутренний раздрай, я не преминул восхититься их интеллигентностью. Если раньше они обрывали телефоны бедных заемщиков и рычали в трубку, то сейчас посредством электронных коммуникаций вежливо уведомляли, когда конкретно вам настанет звездец.

Вторым адресатом оказался онкологический диспансер. Они сообщили, что мои анализы дали положительный результат (меня недавно диспансеризировали на предмет плохой наследственности, когда я по глупости загремел в больничку). Предлагали явиться срочно на обследование, потому что речь шла о возможной последней стадии. Я прочитал эту новость на удивление спокойно. Вспомнил маму. Но не ту, стонущую на нашей убогой панцирной кровати, а ещё здоровую, молодую, с розовым румянцем на щеках.

А потом пошёл на кухню собирать все имеющиеся в доме таблетки, чтобы опередить терминальное деление пожирающих самих себя клеток и показать раку на прощание кукиш.

Что скажете, господин психотерапевт? Теперь вам понятно подспудное желание клиента как можно скорее свести все счёты с этой, не такой уж и счастливой, как оказалось на поверку, жизнью?

Или что-то посоветуете, попробуете отговорить?

Впрочем, пустое, всё равно никакого дельного совета для меня в данных декорациях просто-напросто не существовало. Поэтому расслабьтесь и перестаньте корчить из себя светилу психоаналитики. Я, меж тем, продолжу.

Итак, мы пришли туда, откуда начали.

Я сидел в своей квартире, на столе лежало поллимона, и я никак не мог решиться самостоятельно лишить себя жизни. Потому что продолжал оставаться трусом и очень боялся любой боли. Тогда-то я и вспомнил про Мальвину.