Если это Лера, я отметелю её погаными перчатками по утиным губам.

Но за дверью стояла очень красивая, очень скромно, но элегантно одетая женщина Гошиных лет. Пронзительные чёрные глаза, искусно подведённые лайнером и выгодно оттенённые нюансами серого, пробежались по моей фигуре с ног до головы, женщина улыбнулась и спросила:

— Жора дома?

Так. Он теперь ещё и Жора! Он же Гора, он же Юра, он же Гога… Кто это? Ещё одна баба? Я ответила осторожно:

— Дома, но он болеет.

— Этот ЗОЖник ещё и болеть умеет? — рассмеялась женщина. — Ладно, если ты не возражаешь, я войду.

Пришлось посторониться. Женщина по-простому скинула лодочки на невысоком каблуке и пронесла себя до дивана, упала на него и выдохнула:

— Какие в вашей Москве пробки!

Я вежливо улыбнулась, стащила перчатки с рук и спросила:

— Чаю хотите?

Эта гостья мне понравилась. В ней не было жеманности Леры и колхоза Светы. Если это невеста босса, я на неё согласна.

— Чаю? Конечно, хочу!

Она заинтересованным взглядом снова обвела меня с пристрастием, улыбнулась, облокотившись на ручку дивана, прищурила красивые очи:

— А тебя как зовут?

— Яна, — включая чайник, ответила я.

— Очень приятно, а я Малика. Ты же не москвичка, верно?

— Нет, я с Алтайского края, — усмехнулась.

— Даже так? — удивилась она, а потом подняла брови и сказала воодушевлённо: — А ты знаешь, я рада, что у Жоры появилась ты.

Кажется, я даже икнула. Потом сообразила — наверное, она в восторге от того, что в доме есть домработница. И кивнула:

— Да, спасибо, а вот он пока ещё не слишком рад, полагаю.

— Ничего, он скоро поймёт, как был неправ! — рассмеялась Малика. — Так. А чем он болеет?

— Ангиной, — кратко сообщила я, наливая вскипевшую воду в заварочный чайник. — Вы тут посидите, а я ему доложу.

И отправилась на второй этаж. Малика… Интересно всё же, кто она такая. Ведёт себя достойно, прилично, совершенно спокойно. Не быкует, как Светочка, не гламурит, как Лера. О, а может, Малика Гошина законная жена? Не зря же у моего босса отчество восточное. Может, ему жену подобрали родители? Может, там и любви никакой нет, просто соглашение сторон и свободный брак?

Ладно, меня это не касается, я домработница, нянька, личный секретарь. Я наёмный работник, мне нет никакого дела до Гошиных амуров и семейных делишек.

— Георгий Асланович, к вам пришли, — сообщила я боссу, входя в спальню. Ну блин, ну что за мужик? Накрошил, как свинья, чай пролил, слава богу, только на поднос… А мне потом постель перетряхивать!

— Кто?

— Малика.

Гоша удивился. Нет, не удивился — изумился. Его красивые глаза с подводкой раскорячились чуть ли не на пол-лица, а брови взлетели так высоко, что мне стало за них страшно — вдруг вспорхнут и совсем улетят?

— Чего это она… В Москве? Что-то случилось?

— Я не знаю, но выглядит она спокойно.

Убрав поднос на столик, я оглядела комнату. Вроде чистенько. Спросила:

— Позвать её сюда?

— Я спущусь, — прокряхтел Гоша, выбираясь из кровати. — Сейчас умоюсь, зубы почищу…

— Сам? — поддела я его, наблюдая. В космос, конечно, не полетит, но держится на ногах уже увереннее.

— Сам, — ответил он и скрылся в ванной. Я постояла немного, ожидая бумса или стона о помощи, но не дождалась и принялась прибирать постель. Пришлось даже снять простыню и вытряхнуть её в окно, потому что крошек там было немерено. Только я закончила перестилать, Гоша появился в дверях и обеспокоенно спросил:

— Ты хотя бы предложила Малике чаю?

— Конечно, — осторожно ответила. — А что, не надо было?

— Надо, — буркнул Гоша. — Ладно, что у нас на обед? Если она останется, нужно что-то дитетическое, Малика не ест мясо вообще.