— Chérie, reste avec moi…

— Нет, нет, chérie никак не может остаться, у неё много дел с другим дяденькой, который болеет, — тихо ответила я, пытаясь вырваться. Но Тео держал неожиданно крепко. — Да что ж такое, а?

Наугад пощекотала его под мышкой, и подействовало! Меня выпустили. Выдохнув, я рассмеялась. Какой же он няшный! Как большой и сильный плюшевый мишка. Даже пристаёт нестрашно…

Пошарив по ящикам стола, я нашла листок бумаги и ручку, написала по-французски: «Ты должен мне восемьсот рублей за такси. Можешь перекинуть на телефон. Ну, или позвонить. Яна». И свой номер оставила. Даже не знаю, зачем. Ясен пень, деньги вернуть, но не только. Что-то в парне было такое… Милое! Наши, русские мальчики другие. А этот трогательный и доверчивый.

Поправив под головой Тео подушку, я натянула одеяло ему на плечи, включила ночник, чтобы, если вдруг встанет ночью в туалет, не расшибся в темноте, и на цыпочках ушла, едва не забыв в номере тортик.

Таксист послушно ждал в машине, подпевая на своём языке какой-то витиеватой восточной песне, струившейся из магнитолы. Когда я села на пассажирское сиденье, бережно держа на весу торт, то услышала требовательное:

— Э, пятнадцать минут ожидание, слушай, по девять рублей минута, да?

— Да, да, поехали, а то и так…

Я мотнула головой, соглашаясь заранее на всё. Если вдруг Тео не позвонит, я к нему сама приду, адрес знаю. Так что деньги мне он вернёт, за это я не беспокоюсь.

Хорошо бы мой босс спал и не доставал…

Босс спал.

По крайней мере, когда я вошла в квартиру, везде было тихо и темно. Радуясь удаче, включила неяркие споты на кухонных шкафчиках, выложила торт на тарелку и поставила кипятить чайник. И, конечно, по закону жанра, как только я устроилась с заваренным чаем и кусочком торта на диванчике, как только «раскрыла» свою электронную книгу, как только приготовилась наслаждаться покоем и французской семейной сагой, на лестнице послышались шаркающие шаги, в гостиную спустился заспанный Гоша и спросил:

— А что это ты тут делаешь?

8. Глава 8. Дела семейные, дела идейные

— Грибы собираю, Георгий Асланович, — я показала ему кусочек торта и демонстративно откусила от него.

— В час ночи грибы в моей гостиной? — он нахмурился, а потом махнул рукой: — А, это шутка…

— Ну извините, вот, захотелось тортика.

— Спать, Яна, спать!

Это прозвучало с лёгкой ноткой мстительности, и я наморщила нос. Нет, в принципе, Гоша, конечно, прав. В час ночи жрать очень плохо для фигуры. Особенно тортик… Но так захотелось возразить, съязвить, уколоть… Непонятно почему! Наверное, просто потому что бесит до сих пор…

С сожалением глянула на кусок торта в руке, откусила от него добрый шмат и положила на тарелку:

— Хорошо, Георгий Асланович.

— Вот увидишь, если не есть на ночь — сон будет лёгким и приятным, — наставительным тоном добавил он и пошёл к холодильнику. Жрать, что ли, собрался? А нет, только бутылку воды вытащил. Холодную…

Я подхватилась:

— Нет-нет! Вам холодное нельзя!

И подсунула ему другую бутылку, которую предусмотрительно оставила на кухонной столешнице. Гоша скривился, хватаясь за горло:

— Да мне вообще ничего нельзя! Жить хоть можно?

— Жить можно, — разрешила я, укладывая ледяную бутылку обратно в холодильник.

— Яна! — он схватил меня за руку, и я подняла на босса удивлённый взгляд. Походу, Гоша и сам себе удивился, но молча, не дав мне опомниться, притянул к себе, впился губами в губы. Я застыла, не зная, как реагировать и реагировать ли вообще. А его язык раздвинул мои зубы, лаская, и у меня внутри всё перевернулось. Такое сильное чувство я испытала лишь однажды в жизни — когда на выпускном поцеловалась с Витькой Далиным… Но то когда было…