— Чем могу помочь вам, молодой человек? — заинтересованно посмотрела на меня женщина неопределенного возраста, сидящая за стойкой.

А я уверенно двинул к ней ближе, отмечая, что прямо над нами так не к месту висит видеокамера. Но это ладно. Благо более свидетелей нет, а там уж все зависит от человеческой жадности.

— Ирина Ильинична, — прочел я имя на бейджике и чуть склонил голову набок, — спасите бедного, влюбленного студента.

— Простите? — нахмурилась женщина, но тут же улыбнулась, потому что и я состряпал самое благостное выражение лица.

Сунул руку в задний карман, где привычно таскал наличку, и щедро прихватил несколько купюр самого крупного номинала.

— Яна Золотова. Третий курс. Мне бы только номер ее телефона каким-то невероятным чудом достать, а там уж я как-нибудь сам, — и папку на стойку положил с очевидной взяткой под ней.

Женщина фыркнула. Покачала головой. Откинулась на спинку кресла, складывая руки на выдающейся груди, и с прищуром на меня глянула, предусмотрительно не взяв деньги.

— А вы ведь не наш студент, верно?

— Не ваш, — прикусил я нижнюю губу, — пока что.

— И как к нам пробрались, м-м?

— Любовь открывает любые двери, Ирина Ильинична.

— А что же сама Яна вам такому настойчивому и окрыленному чувствами свой номер телефона не дала?

— Сказала, чтобы я сам его добывал. Подвигом, — пожал я плечами, сочиняя на ходу небылицы. И надеясь, что все выходит у меня ладно и складно.

— Между подвигом и подкупом существует некоторая разница, молодой человек, — буркнула женщина, но тем не менее, бодро принялась щелкать мышкой, что-то выискивая в своем компьютере.

— Подкупить таких неподкупаемых красавиц, как вы, тоже подвиг, знаете ли, — усмехнулся я, чем заслужил одобрительный смех от Ирины Ильиничны.

А буквально через несколько секунд она уже строчила на бумаге заветные одиннадцать цифр. Подмигнула мне и протянула листок. Я же, прикрываясь папкой, забрал его и передал деньги за столь деликатную услугу. И широко улыбнулся, чувствуя внутри непреодолимое желание прямо сейчас набрать номер Золотовой и до бесконечности слушать ее злое:

— Вы позвонили мне только, чтобы подышать в трубку?

Если бы можно было таким образом, посредством мобильной связи, сожрать человека, то, клянусь, я бы это и сделал. А так — да. Только подышать. Пока что...

— Вот спасибо! От души, Ирина Ильинична! Такое добро! Век не забуду! Золотой вы человечек! — отступил я на шаг назад и сделал низкий, театральный поклон.

— Иди уже, Казанова, — фыркнула та, а я отдал ей под козырек и наконец-то скрылся, как раз на том месте, когда гулкие коридоры института наполнились истошными звуками звонка, оповещающем о том, что очередная пара начала свой отсчет.

Я же от бурлящего адреналина, что вместо крови курсировал по моим венам, привалился к прохладной стене и прикрыл глаза, пытаясь хоть немного себя потушить. Успокоить.

Но не мог.

Ладонь огнем жег листок, на котором был записан номер Золотовой.

В памяти ярким пламенем горели цифры аудитории, где у нее должна была идти следующая лекция.

И мне снова до ломки приспичило на нее посмотреть. Еще раз уделаться в хлам ее эмоциями. Угореть ими. Тем, как ей пришлась по душе новость, что скоро мы вновь будем учиться вместе. Ей было все равно?

Хрена с два!

Ее вынесло так же, как и меня — в соседнюю галактику.

Достал из кармана телефон и открыл ее контакт. Он до сих пор был здесь. Как-то в пьяном угаре, месяцев одиннадцать тому назад я все-таки набрал его снова. Нечаянно. Трижды. А в ответ услышал, что абонент уже не абонент.

Я тогда разбил телефон.

Потом купил новый, обещая себе, что удалю номер, который знал наизусть. Не удалил. А теперь редактировал контакт «Бессонница». На кой, спрашивается?