– Лелия, как вы себя чувствуете? – Она смотрит на меня так встревоженно, словно галлюцинации может быть не все равно.

– Плохой сон, – бормочу я, мечтая о том, чтобы она оставила меня в покое и перестала задавать вопросы. После того, что я только что пережила, моей нервной системы не хватит еще и на то, чтобы откровенничать с порождениями собственного разума.

Бьянка понимающе кивает.

– Надеюсь, он не повторится.

«Я тоже очень на это надеюсь», – думаю я, но ничего не говорю вслух.

– У меня хорошая новость, думаю, вы обрадуетесь. – Дружелюбно улыбается Бьянка. – Доктор Йохансен считает, что визиты родственников и близких пойдут вам на пользу. Если вы готовы, то я приглашу к вам одного человека, который как раз пришел навестить вас сегодня.

Насмешливо поднимаю бровь. Судя по всему, Асаф подготовил что-то новенькое.

– И кто же этот незваный гость? Мама, которую я придумала, как и остальных? Отец, который никуда не пропадал? Давай, старшая медсестра, удиви меня.

И она делает это, с улыбкой расстегивая ремни на моих запястьях.

– Это ваш жених.

Есть ли границы у безумия или оно способно постепенно заполнить все, что ты видишь, все, во что веришь? До сегодняшнего дня я была уверена: сумасшествие – абстрактная категория, абсурдная метафора, сюрреалистичная аллегория. Нет. Сумасшествие проникает в сознание и распространяется по нему, как рак – медленно и неизбежно. Оно встряхивает рассудок, забирается в самые сокровенные уголки души, куда, ты думал, нет доступа никому, кроме тебя. Иллюзия контроля.

Сажусь на кровати и потираю запястья. «Жених». Феерический бред, потрясающая чушь. Я думала, запереть меня в несуществующей психушке – кульминация придуманной Асафом фантасмагории, но ублюдок пошел дальше. Теперь я – лишившаяся рассудка невеста. Неужели он всерьез рассчитывает, что я поверю в это? И кто в набирающем обороты кошмаре собирается изображать моего будущего мужа? Неужели Зейн, который только что привиделся мне сначала в роли прекрасного мужа и заботливого отца, а затем в амплуа грозы тараканов? Не могу сдержать нервный смешок. «Гроза тараканов». Звучит похлеще Человека-паука, настоящий Зейн бы оценил.

При мысли о нем вдруг становится одновременно страшно и грустно. Страшно от того, что могло случиться с джинном после того, как он вытолкнул меня из сна Асафа, а грустно без его дурацких шуток, смеющихся глаз, чувственных губ. В глубине души мне по-прежнему хочется верить, что у нас есть будущее – одно на двоих. Возможно, поэтому в рамках неконтролируемого сна мое воображение нарисовало картинку идеальной семьи, которой я лишилась еще ребенком, и о которой бессознательно мечтала всю жизнь. Почему-то в том, что дальнейшие метаморфозы с превращением в насекомых родились не в моей голове, я не сомневаюсь. Надо быть ненормальным, чтобы придумать такое. «А ты нормальная? – язвительно спрашивает внутренний голос. – Из вас двоих в психушке лежишь ты, а не он». Вздрагиваю, отказываясь думать об этом. Асафу не удастся внушить мне, что я сошла с ума. Никогда.

Мои размышления прерывает Бьянка. Зайдя в палату, она оборачивается к тому, кто стоит за дверью, и радостно объявляет, растягивая гласные на манер ведущих развлекательных шоу:

– А во-о-от и о-о-он. Счастливый жени-и-их!

Напрягаюсь, пытаясь морально подготовиться к тому, кого мне предстоит увидеть. Бесполезно. У меня нет ни единого шанса сохранить самообладание, потому что вслед за старшей медсестрой в палату входит человек, на которого молятся тысячи девушек во всем мире. Он держит огромный уродливый букет ярко-розовых роз и пакет, из которого торчит плюшевая заячья голова.