Он щелкает кнопкой чайника. Затем открывает дверцу холодильника. Зачем – непонятно. Но, думаю, чтобы посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь, чем можно было бы поживиться. Я унаследовала от него эту привычку. Подхожу к холодильнику, открываю, ничего там не нахожу. Затем минут пять хожу по квартире, и снова заглядываю в холодильник. Будто в надежде, что там каким-то чудом что-то появится.

У деда были особые отношения с этим занимательным предметом. Однажды он принялся чинить свой старый телефон. И, как обычно случалось со всеми вещами, которые начинал чинить дедушка, он окончательно поломался. Другой человек, видимо, оставил бы это дело и попытался найти более рациональное решение проблемы, любой другой, но только не мой дед. Он не спал несколько ночей, собирал и разбирал несчастный телефон на маленькие детали и в конце концов дочинился до того, что телефон стал-таки работать. Но не просто работать, нет. Телефон работал только после подзарядки. И подзарядка эта была не совсем обычной. Он заряжался в холодильнике. Теперь никто уже, даже самый лучший физик планеты, не узнает, что дед сделал с телефоном. Но истина остается прежней – телефон работал.

Дальше он достает с полки свою невероятных размеров чашку и насыпает туда внушительную горсть кофейного порошка. Тут тоже стоит отметить, что вообще по жизни дед не ведал каких-то границ и пропорций, абсолютно ни в чем, даже в еде. Он, например, всегда насыпал сахара не просто больше, чем нужно, нет: он насыпал его столько, что со стороны могло показаться, будто бы он готовит кофе не для себя, а для целого табуна лошадей. Точно так же происходило, например, с таблетками, которые он употреблял тоннами, причем если в инструкции к применению было написано «обязательно запить водой», он никогда этого не делал, если же было написано «рассосать под языком», он бросал таблетку в стакан воды и наблюдал, как она там медленно растворяется.

Затем он заливает все это кипятком, слышен неповторимый звук мгновенно растворяющегося кофе, и в этот момент я почти физически ощущаю царящий там, то бишь, в недрах кухни, запах.

Потом он садится на стул рядом с холодильником. Кладет перед собой маленькую книжечку в мягком синем переплете с потрепанными страницами. Надевает три пары очков, и в этом невероятно нелепом нагромождении погружается в чтение. Не знаю, о чем с таким интересом и вниманием можно читать в книге «Полезные страницы» для автолюбителей. Это такой рекламный томик, который каждое утро раздают молодые курьеры тем автомобилистам, которым уже посчастливилось попасть в пробку. Но он бережно держит это сомнительное чтиво в своих крепких смуглых руках и с упоением перелистывает страницу за страницей, будто читает классику.

За окном ночь. А он сидит вот так на кухне, и у него в голове проносится лишь бесконечное желание навсегда потеряться в этом шумном, пыльном и бесшабашном городе. Просто сидеть вот так, прижав к себе какую-нибудь безликую книжонку, и упиваться тем, что в доме горит свет, и все те, кого ты любишь, давно уже тихо сопят в своих постелях. И пусть там, где-то в километре от тебя, решаются проблемы глобального масштаба, пусть где-то случается то, от чего будет зависеть завтрашний день, пусть там кто-то кричит и бранится, а кто-то влюбленный поет под окном, пусть кто-то с нетерпением ждет утра, а кто-то умоляет ночь задержаться еще на несколько часов. Пусть кто-то где-то когда-то кого-то зачем-то… Но это за окном. А ты внутри. И тут тепло. И тут есть еще целая чашка горячего кофе и пару часов до рассвета. И тебе непременно кажется, что в этом мире никого, кроме тебя и тех, кто в соседних комнатах видит яркие сны, и нет. Что ты остался один, а значит, можешь смеяться вслух, можешь, не произнося ни звука, слушать, как тихо где-то там, на другом конце города, в самых разных его уголках, потихоньку загорается свет в окнах, и кто-то, лениво потягиваясь в постели, начинает, может быть, свой самый лучший и судьбоносный день. И может быть, кто-то сейчас счастлив. И ты, на этом людном куске планеты, ты тоже счастлив. Но все спят пока, и никто этого не видит. А начнется утро, и жизнь снова закипит ручьями, а ты тихо вольешься в ее шумно-быстрые потоки, чтобы сделать что-то нужное, а может, чтобы просто был повод вечером вернуться домой. Ведь я знаю: каждый раз он уходил только ради этого.