– Да, изменил, – Амелия стала задумчиво грызть карандаш. – Здесь с тобой не поспоришь. Он понес справедливое наказание для этого преступления. Тюрьма приняла его на один год.

– Но он не вернулся к ней, – я вздрогнула от импульса, идущего от датчика у виска, и зажмурилась. – Почему? Ведь был обязан законом. Вернуться к той, кого предал.

После домашнего обучения, когда программа одиннадцатого класса подошла к концу, я поняла, что со мной что – то не так. Родителям пришло письмо с требованием отправить меня на осмотр. После него мне и назначили Рапу. Еще бы, прожить двадцать шесть лет, не имея отношений.

– И он вернулся. Однако девушка не стала ждать конца испытательного срока. Она расторгла с ним отношения. Предательство очень ранило её. Несколько недель в больнице дали о себе знать.

– Он изменил в браке, верно? Если бы он сделал это, просто находясь с ней в отношениях, то отделался бы штрафом. Так о чем мы до сих пор говорим? Я не вижу этого человека рядом с собой. Рядом с кем – либо даже не вижу.

– Считаете, у него осталась только одна судьба?

Я поняла, к чему она клонит. Здесь было главное вовремя понять ловушку. Сейчас вполне могла решаться его судьба, и мой голос мог быть решающим. Однако я не любила никого судить. Пусть кто угодно отправить его в холод, только не я.

– Нет. Душой черных дождей ему становиться рано. Одна ошибка не повод для таких выводов.

Парни в анкетах для Рапу не регистрировались сами. Они не обязательно одиноки. Если кто – то из них понравился девушке, производившей официальный поиск, он должен сходить с ней, как минимум, на свидание. Их половинки ничего не могут сделать в такие моменты. Они обязаны не мешать. И, если понадобиться, уступить возлюбленного, ведь у них больше времени его найти.

– Хорошо, – согласилась Амелия и вдруг вытаращила глаза, смотря в свой ноутбук. – Он прислал тебе подарок!

– Отказ.

– Почему? Тебя ведь это ни к чему не обязывает.

– Зачем иметь у себя пустые вещи? Пустые во всех отношениях. Они ничего не значат, если человек больше не является частью твоей жизни. А он ею и не являлся.

Я почувствовала, как затряслись руки. Долгие объяснения меня угнетали. Почему нельзя просто сказать: «Это – не мой человек»?

– Может, перейдем к следующей анкете?

Амелия покачала головой и принялась что – то записывать в своем журнале.

– Понимаю, дорогая, как эта процедура утомительна, но ты должна предъявить мне семь обоснованных причин. Семь, а не две. Или можешь принять подарок и привести пять.

– Хорошо, будь по – вашему. Что за подарок? Пакетик чая?

– Пакетик кофе.

Я рассмеялась и тут же затихла. Теперь колоть стало в области груди. Терпимо, но довольно неприятно. Будто в тебя тыкают пятью шариковыми ручками.

– Он хочет, чтобы ты тоже занялась коллекционированием. Совместное хобби – довольно оригинально, не находишь?

Через пару минут анкета, наконец, была отброшена. Час прошел, а мы сумели разобрать только восемь человек. По ошибке, я приняла заявку от последнего – провела по экрану не в ту сторону. Амелия заметно оживилась, а я не стала признаваться в своём проколе, иначе ей снова нечего будет написать про меня.

– Спасибо, я могу идти?

Я вытащила из кармана телефон, приготовившись звонить Руби. Улыбка Амелии слегка потускнела. Это не могло не насторожить. Она положила руки перед собой и стала теребить ремешок от наручных часов.

–Аврора, тебе известно через сколько Рапу даёт результат. Максимум через сколько?

Я кивнула, стараясь не встречаться с ней глазами.

– Один месяц, верно? А ты здесь год. Вот, возьми.

Амелия протянула мне какие – то бумаги.