Соня заулыбался и закивал. Крепыш наступил ему на ногу и шагнул вперёд.

– Ситуация вышла из-под контроля. Нас могли поймать, мы старались сделать всё, чтобы выйти из-под подозрения и оставить шанс…

Но обитатель кабинета перебил грабителя:

– Видите? Слева на стене пустует место для картины. Той самой картины, которую вы должны были привезти мне вчера. Теперь у вас есть шанс украсить стену чем-то другим… – Раздался хруст пальцев.

– Прошу вас, не надо! – почти заплакал Крепыш.

– Не на-до… – промямлил Соня.

– Надо! Надо! Вы меня так подвели! Вы… Вы! – Грибофф то ли закашлялся, то ли высморкался. Сделав паузу, он продолжил: – Прочь отсюда и ждите нового задания. Прочь! И прикажите принести мне чаю! – закончил фальцетом обитатель кабинета и затих. – Сладкого!

Соня и Крепыш, не поворачиваясь к столу спиной, попятились к выходу. По дороге к грузовику – теперь заклеенному рекламой колбасы – разбойники тихо перешёптывались:

– Ты понимаешь, что ты наделал? Что нам теперь грозит? – шипел Крепыш.

– Я ничего не мог… эта пастила – я будто забыл, зачем приехал в галерею, – оправдывался Соня.

– Мы провалили это задание… Важное задание. Большое задание! – рвал на себе волосы Крепыш.

А тем временем спецагенты «Сюрприз» и «В глазури» лежали в шезлонгах у бассейна и потягивали шоколадный сироп из красивых коктейльных бокалов. Зефирка поправила свои солнцезащитные очки, а шоколадное яйцо вдруг тяжело вздохнуло.

– Святые бобы… Опять какое-то странное чувство внутри, под обёрткой. Колет…

– Колет? Миленький, не надо крошиться раньше времени… Может, это просто сахар выделяется? – заботливо посмотрела на напарника «В глазури». Она всегда становилась добрее и ласковее, когда отдыхала. – Ты такой большой, но такой хрупкий…

– Да. Это всё эти трудности телепортации. То сахар выделяется, то фольгу сводит. В рот мне конфету, нам нужен другой способ спасать мир…

Оказалось, пока «В глазури» спасала шедевр в галерее, «Сюрприз» успел побывать в зоопарке. В последний момент он остановил малыша, который собрался угостить жирафа шоколадом, то есть упал на пол. Над зоопарком разносились визг и плач, к операции был привлечён старший брат и бабушка ребёнка.

Вдруг над спецагентами навис «Петушок»: его прозрачная упаковка и карамель тоже сияли в лучах солнечной лампы. А за ним поднимался парк аттракционов с горками, каруселями, небоскрёбами и батутными замками. «Петушок» тоже пил сироп и улыбался.

– Моя двоюродная бабушка всегда говорила, что мармеладу можно доверять. Вот эта их гибкость…

– А твоя бабушка говорила, что мы будем нейтрализовывать грабителей, дунув им в нос шоколадной пылью с ванилью, или выпрыгивать у них изо рта по заданию мармелада?

– Бабушка говорила, что я молодец. Наверное, в какой-то мере она это и имела в виду…

Не чувствуя иронии и насмешки в вопросе «Сюрприза», гордый и довольный собой «Петушок» принялся устраиваться в соседнем шезлонге. Стоило ему найти подходящее положение для ног, рук и головы, а также подходящий наклон спинки, как к ним подошёл, а скорее, даже подкрался Козинаки. Эта восточная сладость была главным балетмейстером Шуге и преподавателем танцев. Козинаки кивнул «Петушку»: он явно был с ним знаком. И подмигнул «В глазури», отчего та покраснела и смутилась. Агенты переглянулись, и леденец в упор посмотрел на «Сюрприза» поверх очков. Но тот сделал вид, что не замечает гостя, и громко втянул в себя остатки коктейля. А Козинаки, стоя в первой балетной позиции, протянул зефирке визитку, сделал таинственный жест руками в сторону шоколадного яйца и удалился лёгкой, воздушной походкой. «Петушок» же снова поудобнее втёрся в шезлонг и сладко закрыл глаза, собираясь вздремнуть.