Из Света выметнулись первые существа. Окровавленный, изрезанный Амир закричал им что-то, показывая на меня. Они метнулись ко мне, я вдруг подняла руку и крикнула: «Фу!». Существа словно ударились о прозрачную стену, которую установила моя рука.

– Мат, – сказала я Амиру.

– Ненавижу, – заревел он и бросился ко мне, размахивая кинжалом, – я сам возьму твою кровь, я залью ею алтарь.

Но стена не пустила и его. Он опять заревел, раскрутил что-то над головой и опять исчез. Существа втянулись в свет и тоже исчезли. Да что ж такое, опять придется искать этого гада. А пока нужно что-то сделать с этим чертовым алтарем. Я задумалась.

– Эльрион, как думаешь, можем мы его взорвать?

– А что это такое – взорвать? – заинтересовался малыш.

Я прокрутила картинку взрыва, сперва эпического, в моем воображении стал разбухать и подниматься ядерный гриб. Стоп, стоп, это слишком, надо поскромнее и я представила картину взрыва от гранаты.

– Граната, ага, понял, сейчас попробую, – Эльрион сосредоточился и прицельно плюнул в алтарь.

– Ложись, – закричала я и бросилась на землю, закрывая голову руками. Девчонки послушно упали рядом.

Алтарь медленно поднимался, разрываясь на куски, отвратительные звуки сопровождали действо, он взлетел и мешанина кусков рухнула на пол. Вздрогнул не только пол, все здание содрогнулось и зашаталось. Прошли минуты, пыль потихоньку спадала и мы стали вставать, тяжело кряхча и помогая друг другу.

– Пошли на выход, – пробормотала я и мы побрели на свет.

Глава 4. Эмират

Наша команда хлопотала над несчастными жертвами, с них сбили цепь, напоили, накормили, успокаивали. Женщины смотрели запуганно, боясь даже всхлипывать, дети застывали каменными столбиками, стараясь не привлекать внимания. Мое сердце ныло от боли, которая исходила от них. Я подошла к девочке с алтаря, она лежала на коврике, головой на коленях у Жасмин. Ей лет 8-9. Пустые голубые глаза были распахнуты, но жизни в них не было, тонкие ручки и ножки, плоский животик, кожа испещрена синяками и шрамами.

Я присела над ней, меня захлестнуло потоком жалости, и я вдруг зарыдала: «Ну что ты, малышка, очнись». Я обхватила ее головку руками, стала перебирать тонкие светлые волосики и шептать ей на ушко: «Проснись, котёнок, давай, выходи на свет, иди ко мне, я тебя согрею, тебе больше не будет страшно. Иди, котёнок, иди ко мне».

Мои слёзы капали и капали на лицо ребёнка, ничего не происходило, я рыдала все громче и тут малышка резко вздохнула и закашлялась. Я вскинула голову и увидела блеск в глазах девочки. Нежно обхватила ее лицо и стала целовать щёчки, лоб, глаза и что-то шептать. Жизнь проявлялась в ее глазах, как изображение на фотобумаге, сперва недоумение, потом испуг, и, наконец, спокойствие. Малышка что-то чирикнула, закрыла глаза и погрузилась в спасительный сон.

Я вытерла лицо, резко встала и ушла в сторону, чтобы побыть одной. Прижалась лицом к дереву, долго стояла, ни о чем не думая, просто вдыхая воздух всей грудью.

– Госпожа, – тонкая рука скользнула по моему плечу, – ты все сделала правильно, почему ты расстроена?

– Потому что этого вообще не должно быть, понимаешь, Айлиран, не должно быть, – твёрдо повторила я. – Это нужно остановить навсегда.

– Ты остановишь, – закивала она, – ведь именно поэтому ты пришла в наш мир.

Ага, героиня-спасительница, супервумен, это я то, никчемное существо в своём мире, перебралась сюда и одной левой спасу этот мир. Я вздохнула, кажется, у жителей этого мира складывается обо мне какое-то странное впечатление. Боюсь, что не смогу соответствовать ему. Ладно, война план покажет, будем жить по ходу пьесы. Пока надо решить ряд вопросов с жертвами, караваном, дальнейшими действиями и прежде всего надо найти Али.