– Э-э-э… – Я призадумался, рассеянно шаря взглядом по темно-коричневой доске за ее спиной. – От минус единицы до единицы.

– В уме?! – всплеснула учительница руками.

– А что сложного? Ближайшая и единственная особая точка в пространстве комплексных чисел для логарифма – ноль. Достигается при иксе, равном единице. Отсюда область сходимости ряда вокруг нуля равна единице.

Биссектриса ошалело покосилась на меня, потом что-то прикинула про себя и покачала головой:

– Ну можно и так… Или пойти другим путем: производная разлагается в геометрическую прогрессию, сходящуюся при модуле икс меньше единицы.

Я на пару секунд прикрыл глаза, соображая, потом согласился:

– Да, так тоже можно, ведь дифференцирование-интегрирование не меняет радиус сходимости.

– М-да. – Биссектриса неторопливо изучила меня серьезным взглядом. – И когда у тебя это прорезалось, говоришь?

– В смысле когда математика стала интересной? – Ход ее мысли мне не понравился. – Весной, когда стало известно, что два класса сливают. Чтобы Паштету объяснить, сначала надо было самому понять. А понимать оказалось неожиданно интересно и красиво.

– И английский у тебя тогда же изменился… Эля рассказывает регулярно. – Биссектриса внимательно посмотрела на мою макушку и огорченно покачала головой. – Каким же местом ты, Андрюш, ударился? Эх… Научиться бы так прицельно бить… Да я бы работала, не покладая рук! На выходе из школы с дубиной! Никто бы не ушел обделенным!

Я захихикал, представив.

Учительница пригорюнилась:

– Уходить в матшколу будешь? В двести тридцать девятую?

– Ни-ни-ни, – ужаснулся я. – Я на пару лекций на матмех сходил. По книгам быстрее темы понимаю. Так что самостоятельно. Побуду какое-то время математическим дилетантом.

– Смотри… О! – встрепенулась Биссектриса. – Я могу во Дворец пионеров тебя сосватать, там кружок сильный, Сергей Евгеньевич Рукшин ведет. Подумай. Читать книги мало, даже если каким-то чудом тебе удается их понимать. Математика – это единственный предмет, который развивает мозг путем решения задач.

Я помолчал, соображая. Права она, права… Как же мне из-под этой правоты вывернуться?

– Понимаете, Светлана Павловна, боюсь я спортивной математики. Они ж в кружках натаскивают на олимпиады. Это специализация, а я не хочу заужаться уже сейчас. Я готов в олимпиадах участвовать. Но специально к ним готовиться – увольте. Да и почитал я в «Кванте» задачи прошлых лет… Они мне в основном по силам.

– На районную тебя записываю? – вычленила учительница главное.

Я обреченно вздохнул и махнул рукой:

– Пишите…

Суббота 17 сентября 1977 года, утро

Ленинград, Измайловский проспект

Утром, в тот небольшой промежуток времени, когда родители уже ушли на работу, а я еще был дома, извлек припрятанный в развалах журналов листочек и еще раз пробежался по списку. Швейная машинка дает вполне себе нормальную строчку. Теперь нужен материал для задуманного. И я накрутил телефонный диск.

– Квартира Сергеевых? Доброе утро, а Ваню можно?

В трубке раздалось удаляющееся пошаркивание, затем где-то вдали что-то забормотали, и вот мой торговый агент бурчит недовольное «алле».

– Гагарин, привет.

– Привет. – Голос стал напряженным. – Кто это?

– Мм… Москвич весенний, «Балканы». – Я делаю паузу, дожидаясь, пока информация продерется сквозь еще сонные Ванюшкины извилины. – Вспомнил?

– А! Ага! – Неподдельное оживление на том конце провода. Ну да, комиссию он тогда получил знатную, да еще и в ресторане откушал. – Надо что?

– Так точно, – бодро откликнулся я. – Ты сегодня на пост заступаешь? Дело есть.

– С обеда буду… Даже чуть раньше, часов с двенадцати, – с готовностью отрапортовал Ваня.