– Ну, вот и славно, Нестор Самуилович, – глубоко затянулся папиросой барон Врангель. – Но это еще не все. Дело в том, что в отряде полковника Свиридова находится некая Варвара Ильинична Крутицкая, дочь львовского мирового судьи Крутицкого и моя троюродная племянница. Когда ее фамилия уезжала во Францию, она была больна испанкой, а когда выздоровела, поляки и украинцы подписали мирный договор с большевиками. Bon sang. Граница оказалась фактически закрытой. Ее взял в Крым подполковник Глазовский, который пополнял в городе продовольствие для нашей армии. Но корпус наскочил на красных, в результате был разбит, а Варваре Ильиничне каким-то чудом удалось выйти в расположение полковника Свиридова. Вы ведь знакомы с госпожой Крутицкой? – вдруг обратился Врангель к Грановскому и протянул ему акварельную миниатюру.

На карточке была изображена юная дама в красном платье с букетом васильков на груди. Тонкую талию обрамлял пластинчатый серебряный поясок с малахитовой ящеркой, явно старинной работы. Большие ироничные, кофейного цвета глаза и расчесанные на пробор золотые волосы. Прямой нос и крепкий двойной подбородок, говорили о силе характера и даже некотором упрямстве, но не делали лицо черствым. Напротив, весь образ девушки излучал добродушие и отзывчивость. С ней не страшно было заговорить, даже не будучи представленным, но соблюдая при этом дистанцию. Простого обхождения Варвара Ильинична, явно бы не потерпела. Об этом говорили черные широкие брови, готовые в любую секунду изменить отношение к окружающему.

– Златовласка, вырвалось у Грановского. – С серебряным поясом.

– Семейная реликвия, – пояснил барон. – Кажется еще от княгини Ольги. Сам удивляюсь, что сохранилась.

– Вот как? – изумился штабс-ротмистр. – От такой яркой звезды можно сгореть без остатка. Но нет, господин барон, я с ней никогда не встречался.

– Значит, у меня неверная информация, – разочарованно положил на стол акварель генерал. – Но все равно, я знаю вас как мужественного офицера и порядочного человека и предлагаю вам озаботиться судьбой дамы, пойти с отрядом полковника Щетинина. Впрочем, выбор за вами. Прямо сейчас можете погрузиться на французский транспорт.

Нельзя сказать, что Грановский моментально влюбился в девушку на миниатюре, но ее судьба однозначно стала ему небезразличной. И он уже не представлял, как сможет спокойно уплыть без нее в Константинополь.

– Я сделаю все возможное, господин Главнокомандующий. Если понадобится, отдам свою жизнь.

– Вот этого не надо, молодой человек, – оборвал Грановского начальник контрразведки. – Красная идеология проникла даже сюда. Нет, уж извольте, штабс-ротмистр, оставаться живым и здоровым для выполнения своего долга. А умрете, когда вам прикажут.

Барон Врангель развел руками, несколько укоризненно покачал головой:

– Вы несправедливы, Евгений Константинович. Штабс-ротмистр изволил лишь выказать свое искреннее стремление помочь несчастной баронессе. И я заранее вас благодарю, господа, не зная исхода операции. Итак, пробивайтесь обратно через степи к Феодосии. Транспорт «Глория» будет находиться на рейде до тех пор, пока берег не оккупируют орды большевиков.

Из Севастополя выдвинулись рано утром. Воздух заметно потеплел, насытился, как всегда в эту пору, запахом моря. К сотне донцов добровольно присоединилась еще полусотня казаков из 2-го корпуса полковника Дубовала. Был он крупный и нескладный как великан, с резкими движениями и выражениями. Грановский постоянно удивлялся – насколько подходит фамилия этому человеку. Полковник не боялся ничего, даже вести пораженческие разговоры. Например, нередко повторял: «Убежать бы куда-нибудь прямо сейчас в Австралию, к пигмеям, да бумеранги запускать».