– Что на тренировке? – возможно даже искренне поинтересовался дроу.

– Не могу удержать «огненное кольцо». В голове шум, мысли путаются. Единственный раз, когда мне удалось продержаться целую минуту, голова чуть не лопнула.

– Думаете…, – эльф мотнул головой и тотчас же исправился, – Думаешь о чём то другом. Магия идёт из головы, – Иоран поднёс указательный палец ко лбу, – Когда ты двигаешь рукой или ногой, ты не думаешь об этом. Просто делаешь. С магией не так. Ты должна вообразить всё в точности до деталей и удерживать этот образ.

– В точности до деталей? – нахмурилась я, – Огонь?

– Не важно огонь, воздух, левитация или трансформация – маг должен знать и представлять какую именно чару желает сотворить, – Иоран говорил как заправский учитель и, похоже, тему для беседы я задала удачно, – Когда ты выпускаешь огненный шар, ты же представляешь его? Размер, форму и даже цвет.

– Верно. Я всегда точно знаю, каким он будет. Но, я создавала шары тысячу раз и…

– И этот образ возникает у тебя неосознанно, без труда. Как поднять руку или ногу, – закончил Иоран за меня, – Попробуй представить огонь другого цвета. Зелёный. Синий. Какой угодно. И зажечь его.

Я представила синий огонь. Ультрамариновый, как подземное озеро. Яркое переливчатое пламя, словно факел с голубыми огненными языками.

Устроившись поудобнее, я прикрыла веки. Магия покалывала пальцы, перетекала по венам, скапливалась и, наконец, выплеснулась наружу.

Лёгкий голубой огонёк заискрил и игриво затанцевал на моей ладони.

– Невероятно, – открыла рот от изумления.

Через минуту я попыталась сделать его зелёным. Получилось хуже, но всё равно вышло. Простые образы давались мне легко, но применять их я могла только к своему огню.

Короткий и очень полезный урок от мага-иллюзиониста.

Интересно, какие чары были доступны ему? Иллюзии – самый сложный вид магии. Необходимо представить всё в мельчайших деталях и создать живую, правдоподобную иллюзию, чтобы поверил противник.

Поразить иллюзией нельзя, но можно запутать. Птица, летящая прямо на противника, собьёт с толку, заставит отмахнуться, открыть уязвимое место для удара и совершить ошибку.

Или голос потерявшегося товарища заставит свернуть с дороги и попасть в ловушку.

– Спасибо, – с воодушевлением поблагодарила я, – Попробую завтра на тренировке. С кольцом.

– Попробуй, – дроу побрёл в свой угол за деревянной ширмой, – Но сначала надо отдохнуть.

– Ты прав, – я потушила свет, – Добрых снов, Иоран.

– Добрых снов, Агнес, – ответил эльф и там, за тонкой перегородкой, едва скрипнул топчан.

Сон мой не был долгим.

Проснулась я от жуткого холода. Меня трясло, знобило, колотило, как умирающего от пятнистой лихорадки. Пальцы рук и ног заледенели, тело сотрясалось, из груди вырывался рваный выдох, смешанный с зубной дробью. И нестерпимо зудела ладонь.

Я присела на кровати, стуча зубами с такой силой, что, кажется, слышало всё поместье.

– Что с тобой? – Иоран проснулся и в один миг подскочил ко мне, – Тебе холодно?

– Оч-чень, – дрожа, как осиновый лист, отстучала я зубами.

– Ты вся дрожишь! Закутайся. Вот, возьми, – эльф сунул мне своё одеяло, – Я позову лекаря.

Дроу спешно натянул штаны и, взволнованный, немедля покинул комнату.

– Болотная лихорадка, – заключила лекарь после осмотра, – Не опасно, но озноб продержится несколько дней. А вот для этого, – целительница указала на почерневшие царапины на ладони, – Приготовлю мазь.

Ненавижу холод. Становлюсь ворчливой, злой, несносной и постоянно сетую на несправедливую судьбу. Жару я терплю куда охотнее.

Закутанная в кокон из нескольких одеял, я слабо кивнула: