Здание земного консульства стояло за высоким ажурным забором в глубине сада. Дом выглядел настоящим дворцом с башенками и стрельчатыми окнами.

Мне было известно, что на первом этаже располагаются приемная и кабинет консула и его двух помощников. На втором обитает сам консул Эдуард Цейс. Он жил в Эленвейле уже пятнадцать лет и дорожил своим местом.

Поскольку политических дел между Землей и Эленвейлом не велось, консул в основном решал бытовые вопросы устройства земных пришельцев в Эленвейле. Не все были довольны его работой. Мне попадались статьи в интернете, где консула ругали во все корки и называли ленивым козлом.

Охранника не было. Как и запора на воротах. Я зашла в сад, прошла по каменной дорожке меж цветущих кустарников, поднялась на крыльцо и позвонила в колокольчик.

Подождала пять минут и опять позвонила. Никто не открыл. Подергала дверь – заперто. Поискала вывеску с расписанием часов работы и не нашла.

Да что ж такое! Куда все подевались? Может, зря я не дождалась сотрудника на площади у портала?

Не возвращаться же обратно! Ладно. Останусь тут. Рано или поздно кто-нибудь явится и займется мной. Это же консульство!

Вернулась в сад перед домом и села на каменную скамейку. И почувствовала, что сильно устала. Клонило в сон, и уже не хотелось немедленно отправляться на поиски магии и приключений в новом мире. Хотелось горячего чаю с бутербродом и полежать на диване.

Но тут я услышала пение. Мужской голос, фальшивя и путая слова, пел старую земную песню про белых медведей на северном полюсе. Песенка неслась откуда-то сверху – наверное, из окон второго этажа, из квартиры консула Цейса.

Сдается, это сам Цейс и распевает. Голос не юный, басовитый, с хрипотцой, и поет с большим чувством.

Мигом вскочила я на ноги и побежала вокруг дома в поисках задней двери и лестницы на второй этаж.

Нашла террасу на мраморных колоннах, а над террасой – балкон уставленный цветочными кадками и увитый плющом.

На балконе, удобно развалившись в кресле и закинув ноги на низкий столик, сидел полный человек в шелковом халате и смешном колпаке с кисточкой на голове.

Мужчине было хорошо. До того хорошо, что он пел от избытка чувств.

Он потягивал пиво из кружки, в другой руке держал обглоданную куриную ножку, и дирижировал ей сам себе. Щекастое лицо с носом-пуговкой выражало крайнее довольство собой и жизнью.

Я задрала голову и крикнула:

– Здравствуйте! Эдуард Карлович?

Мужчина вздрогнул, уронил куриную ножку и выплеснул на себя пиво. Поставил кружку, суетливо вскочил, запахнул халат и перегнулся через перила.

– Ты кто? – озадачился он.

– Зоя Никитина. Я с Земли прибыла.

– Никитина? Ты же двадцать третьего прибываешь?

– Сегодня двадцать третье. Вы должны были меня встретить у портала в Грастиане.

Цейс почесал голову, сбив колпак на бок.

– Сегодня День Перехода? Двадцать третье?

– Ну да!

– Хм. Перепутал, стало быть. Мара листок календаря не оторвала, вот я и… Мара, дурында! – закричал он сердито, и на его крик на балкон вышла девушка. Прислуга из местных, определила я.

На Маре было простое платье с длинной юбкой и глубоким декольте, на голове – чепчик служанки. Но держалась она развязно, как равная хозяину.

Цейс начал выговаривать ей на вейле за то, что та плохо выполняет свои обязанности. Мара лишь ухмылялась и хлопала ресницами.

– Да будет вам, господин Цейс, – ответила она. – Подумаешь, день перепутала, контору не открыла. Сами-то вы и не озаботились. Зато выходной лишний получили. Теперь-то уж что начинать работать? За полдень перевалило. Обедать скоро.

– Ух, чертовка, – погрозил ей пальцем Цейс. – Накажу.