– Дальше? – уголки губ Анны чуть дернулись вверх, но тут же скользнули вниз. – Спустя несколько поколений его проклятие начало обретать силу. Его гены проявили себя. Все меньше рождалось детей с даром чувствительности, все больше скептиков и циников. И никто не умел рисовать. Другие таланты проявлялись, но кисть в руки не взял ни один. А потом стали рождаться дети, для которых успех в обществе был важнее предназначения. Чтобы не потерять силу рода, они пошли на компромисс.

– Какой? – задала вопрос Вероника, хотя уже знала ответ.

Анна усмехнулась.

– Ты это видела на примере своей семьи. Каждому таланту находили практическое применение и шли с ним не туда, куда звала душа, а туда, где платят больше денег. Они начали продавать себя. Деньги – это не плохо. Они приходят сами к тому, кто выполняет свое предназначение – это награда нашего рода. Но если стремиться к ним слишком активно, предавая себя, последует наказание – утрата всех талантов. И такой стала наша семья. Скоро твои родные могут все потерять. Лишь потому, что однажды я совершила ошибку.

Вероника в первый раз видела основательницу рода в таком смятении и не знала, что сказать. Но Анна не плакала и не кричала. Только ненадолго замолчала, а потом продолжила:

– Поэтому я так долго ждала тебя, милая моя. У тебя столько же сил, сколько было у меня. Ты способна менять жизни людей. Но не жди от них такой же самоотверженности – они не смогут и возненавидят тебя. Иди вперед, принимай других такими, какие они есть, и делай то, что должна. Я надеюсь, что ты сможешь искупить последствия моей ошибки, не совершив других, и возродишь наследие нашего рода. Я верю в это.

На миг глаза Анны блеснули. Вероника взглянула на свои руки и подумала о том, что неплохо бы научиться рисовать. В этот момент еще один кусок старого образа отпал с правой половины ее лица. Она возвращалась к себе, к истокам рода, к причине своего появления на свет. И ей уже не было страшно.

– Что тебя тревожит? – спросила Анна. Вероника уже больше часа молча стояла у окна.

– Даже не знаю. Все как-то странно, – девушка оторвалась от созерцания и взглянула на свою прапра. – Когда я жила с родителями, все было просто и понятно. Да, я не знала о своем даре. Да, ко мне относились с жалостью и презрением. Да, мне не светило никаких достижений. И все-таки…

– Тебе не приходилось ничего решать, выбирать. Детей воспитывают в уважении к родителям, к взрослым вообще. А в итоге вы не способны взять на себя ответственность и принять взвешенное решение. Там, где достаточно вести себя уважительно и просто выслушать другого, вы отдаете право выбора в руки чужого человека. Так проще. Даже если потом будет трудно, сложно, неприятно. Но самое страшное – выбор – уже позади.

– И что тогда делать? Я понимаю, что мой дар важен, я хочу спасти свой род, но…

– Ты боишься. И это нормально. Всем страшно. Даже твоим родителям. В глубине души они боятся, что что-то пойдет не так, что их выверенная стратегия даст сбой, что придется импровизировать.

– Импро… что?

– Импровизировать. Действовать по обстоятельствам. Этому тебе тоже придется научиться. Ты чувствуешь – доверяй своему чутью, двигайся вперед, а если что-то идет не так, перестраивайся, адаптируйся к переменам.

– Я не понимаю, как это.

– Да, на словах это трудно осознать. Так что сразу перейдем к практике. Видишь вон тот дуб у границы наших владений?

– Нет. Я даже границу не вижу.

– Ах да, я забыла, что ты еще не пользуешься внутренним зрением. Нужно выйти из замка, обойти его кругом. Там будет поле. Вдали темные силуэты деревьев. Иди туда. Как дойдешь до дуба, поворачивай обратно.