Хотя…

Врач сказал, что болей в нашем случае не должно быть, потому что сын просто не чувствует те мышцы, которые отказываются работать.

Антипов обхватывает голову руками, подскакивает и пулей вылетает из комнаты. Возможно, он сам захочет выгнать нас из дома, когда поймёт, что маленький ребёнок — это не тишина и покой, а постоянный детский плач, нужды, которые не всегда удаётся угадать.

Как только Даня немного успокаивается, я укладываю его на кровать и иду к чемодану, чтобы достать памперсы и переодеть сына. Из кармашка вываливается телефон. Не знаю, что с ним стало: он просто сломался и отказывался включаться, и я беспокоилась, что это разозлит Антипова. Наверное, мне нужно купить новый, но денег пока не так много, почти все накопления, которые у меня были, я потратила на обследование сына. И я не знаю, сколько потребуется вложить ещё.

Пока достаю всё необходимое для обработки, сын засыпает: ему действительно не понравился тон отца. Тяжело вздыхаю и пытаюсь включить телефон. Вскоре он подаёт первые признаки жизни, и экран мерцает. Телефон включается, а я спокойно выдыхаю.

Неплохо было бы позвонить маме и сообщить, что мы в порядке.

После того как она узнала, почему я работала на Царёва, она ушла в себя. И мне не удалось убедить её в том, что это был мой выбор, о котором я ничуть не жалею. Жалею лишь о том, что струсила, поддалась панике и не нашла в себе силы, чтобы попросить о помощи. Если бы я сразу попросила Женю помочь мне, то наверняка он бы понял и простил меня.

Телефон начинает вибрировать, вырывая меня из мыслей, я смотрю на экран и вздрагиваю.

Царёв?

Что ему снова нужно от меня?

Всё тело охватывает лихорадочная дрожь.

Я думала, что этот человек больше не появится в моей жизни, но он звонит мне, а я не могу даже пошевелиться, чтобы сбросить вызов.

Слышу глухие шаги за своей спиной, но не спешу спрятать телефон и как-то отреагировать. Всё моё сознание заторможено, всё внутри кричит, что нужно сбросить, скрыться от него, избавиться от этого человека, чтобы он больше не появлялся в моей жизни. Но перед глазами мелькают те ужасные кадры, и мне кажется, что я снова ощущаю прикосновения Царёва на себе. Жадные, омерзительные… Вскрикиваю, резко оборачиваюсь и отталкиваю мужчину, взявшего меня за плечи, от себя. Только потом понимаю, что это не Царёв. В висках с силой стучит, а я смотрю на рассвирепевшего Антипова и понимаю, что он видел имя звонящего.

— Так значит вы с ним и не расставались. И каково тебе спать с инвалидом, Малинка? — с презрением спрашивает бывший, а я лишь испуганно продолжаю смотреть ему в глаза.

С инвалидом?

Что он имеет в виду?

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — отрицательно мотаю головой.

Меня всю трясёт, потому что я вижу, как звереет Антипов, и отлично понимаю, что он обвинит меня снова. Обвинит в связи с Царёвым. Наверное, лучшим было бы просто раскрыться перед ним, рассказать всю правду, а дальше уже будет как будет, но я не могу выдавить из себя и слово.

— Какого дьявола происходит? — рычит бывший, хватает меня за плечи и чуть встряхивает, заставляя посмотреть ему в глаза. — Скажи мне, что на этот раз? Почему ты снова связалась с ним?

— Я не связывалась. Понятия не имею, зачем он звонит мне снова.

— Хватит врать! — Антипов встряхивает меня ещё сильнее.

Он смотрит мне в глаза с такой яростью, что страх опутывает сознание. Я мотаю головой, чтобы избавиться от наваждения. Не хочу, чтобы он считал меня продажной тварью, но и поговорить откровенно боюсь, потому что понимаю, что это мой единственный шанс исправить отношение бывшего ко мне, и если ничего не получится…