– Они раньше были знакомы? Деньги занимала? Самоуправство. Назарова указывает на физическое насилие. Часть вторая – следствие.

– Не берут, повреждения не зафиксированы.

– Это ваши проблемы.

Бумаги шлепаются на край стола. Ваши проблемы! Привлечь жулика к ответственности. Ваши проблемы. А на хуя ты здесь сидишь, манда немытая!? Мысли Виктора кувалдой по грязной голове. Татьяна Петровна – старый воин, ей даже вслух такое скажи, раскраснеется, ответит в стиле пьяного матроса.

Второй этаж.

– Дознание не берет. Старшилина говорит ваша тема.

– Я же сказала, – глаза выпучиваются, – нам нечем доказывать насилие, свидетелей искать надо было, а не ходить здесь права качать! Идите к Старшилиной, я ей позвоню.

Права качать. Так называются попытки решить вопрос о подследственности. Придется побеспокоить начальника полиции общественной безопасности, которому починен орган дознания.

– Разрешите, товарищ полковник? – обращения между старослужащим оставались прежними.

В кабинет Айбулата Кимовича Атажонова попасть намного проще, чем к его соплеменнице Жумантунгуловой. Кабинет строг, как морщины под бобриком волос полковника. Стол, ряд кресел, застекленный шкаф. Под стеклом спортивные кубки, медали, в рамках грамоты за отличия в службе, участия в чеченских компаниях. Айбулат Кимович по– настоящему уважаемый человек.

– Что у тебя, Свиридов? – Атлетического вида казах выговаривает слова с дикцией телевизионного ведущего.

– Не можем с подследственностью определиться. Потерпевшая с грудным ребенком с утра здесь.

Полковник читает не по чину малозначительные бумаги. Палец вдавливает кнопки внутреннего телефона.

– Татьяна Петровна, у вас сколько дел в суд ушло в этом месяце? Вам перспективный материал принесли, почему не берете? Да, который Свиридов принес! Со следствием сами разбирайтесь! Сейчас он зайдет.

– Иди. – Айбулат Кимович, золотой человек, возвращает материал. – Если что, ко мне зайдешь.

– Так точно. Спасибо.

Первый этаж.

– Где документы на телефон? Стоимость какая, где чек?

– Какой чек? Куплен на рынке два года назад.

– Бери, где хочешь, справку о стоимости. Цена должна быть больше 2500 рублей, иначе пиши отказной.

Телефон и правда дорогим не назовешь. Уголовная ответственность за самоуправство предполагает значительность ущерба. Такой ущерб наступает после отметки в 2500 р. Ебаный насос! Еще год назад ущерб оценивали собственники. В пределах разумного. Справку теперь подавай! Зимой другу уважаемого прокурора малолетка морду набил. В том же дознании дело возбудили сразу без медицинского освидетельствования. Переквалифицировать всегда можно.

Стекла в машине опущены, Ольга на заднем сиденье, ребенок кряхтит, как дед на смертном одре.

– Что с тобой?

От фотомодельного вида остались воспоминания.

– Отвези нас домой, не надо мне ничего! – К дрожащим губам от глаз черные полоски.

Истерики только не хватает.

– Едем, едем. Посидишь дома, пока закончу.

Днем дороги свободные, солнце печет не по–весеннему.

Перед домом Ольга выходит не сразу.

– Вы не можете 300 рублей одолжить? Ребенка кормить нечем.

Ребенок – дело святое. Не отдаст, конечно.

Неподалеку магазин по продаже сотовых телефонов б/у. Продавец, длинный худой парень, с изумлением внимает майору:

– Мне нужен какой‑нибудь документ, подтверждающий стоимость телефона Nokia…

– Старая модель, мы такими не торгуем даже.

Парень сообразительный – предлагает пустой бланк с печатью ИП.

Ничего не остается, как вписать самому вписать модель и нужную сумму.

Колдоебины дороги, Олд Спайс не справляется, пятна под мышками, первый этаж, Старшилина.

– Я до 16 часов материалы рассматриваю. Сейчас 16–15, приходи завтра.