– Этот ваш ГКЧС, не то же самое, что ГКЧП?
– Нет! Совсем наоборот, – прозвучал категоричный ответ.
Крошка «Як» проворно взмыл вверх. За иллюминатором неслись клочки облаков, как точка-тире в азбуке Морзе. Стоило закрыть глаза, как тревоги сегодняшнего дня выстраивались длинной чередой вопросительных знаков. «Опасность растворена в воздухе. Каждый человек в этой несчастной стране бьется сегодня в сущности над одной и той же проблемой – проблемой безопасности. Только все понимают ее по-разному…»
Едва самолет набрал крейсерскую высоту, стюардесса разнесла минералку в пластиковых стаканчиках. А теперь от нечего делать она украдкой наблюдала за пассажиром, которого посадили на резервное место. Тот сидел и сосредоточенно наблюдал за каплей, зависшей на краю стаканчика. Капля сползала вниз. Набирая скорость, она торила себе русло. Огибала одни участки, перебегала другие, заполняла третьи. «Путь капли на стакане и есть „кривая катастрофы“? А те точки „ландшафта“, в которых она побывала, и есть места бедствия? У каждой беды свое русло? А все, что вне его, то зона безопасности?» Стюардесса не выдержала и склонилась над пассажиром, уставившимся на стакан.
– Может быть, чего-нибудь покрепче?
– Что? – не сразу понял Юрьев. – Нет-нет, спасибо…
Забежал домой. Времени на разговоры нет. Кинулся к телефону, звонить первому секретарю крайкома.
– Ты в городе? Зачем? – от вальяжного тона нет и следа.
Юрьев молча нажал на рычаг, стоял и слушал короткие сигналы и почему-то никак не мог отделаться от воспоминания: только что заступивший на должность секретарь подходит к ним, Кужугетову и Юрьеву, и провозглашает тост:
– Ну, мужики, за дружбу, которой чужды трусливые номенклатурные соображения! Должности приходят и уходят, а люди должны оставаться людьми! – А потом. когда уже было выпито немало, приобнял обоих за плечи: – Спасибо за поддержку, ребята. Я не забуду, как вы помогали, чтобы мое назначение состоялось. Не забуду…
Юрьев посмотрел на встревоженных домашних, развел руками:
– Назревает ситуация! – и уже к старшему сыну: – Отвези меня на машине в аэропорт. На нет и суда нет.
Он летел в Москву, еще не зная, что летит победителем…
III. Уфимская труба
1
Утро у заместителя председателя Совмина Ломова не заладилось. Чем бы ни занимался, мысли упорно возвращались к злосчастной уфимской трубе. Черт знает что такое! Едва пришел на работу, как позвонили из Башкирии, приезжайте, спасайте: на нефтеперерабатывающем заводе обломился кусок трубы весом в семьсот тонн. Эта махина висит и раскачивается в воздухе на высоте в сто двадцать метров, грозя в любую минуту сорваться и раздавить установки с бензином и соляркой.
Что делать? Откачать топливо? Невозможно, цикл постоянный, все заводы закольцованы, их остановка повлечет за собой гигантские убытки. Тормознуть работу цеха? Бесполезно, ведь все равно в отстойниках топливо. Упади этот кусок трубы, то такое произойдет… Сотни тонн горючего взорвутся вместе с заводом стоимостью в десятки миллионов долларов… Это будет не просто гигантский пожар, это будет экологическая катастрофа, город задохнется от гари и дыма… Ломов разозлился сам на себя: нашел время страшилки придумывать, вопрос решать надо… «Сейчас порешаем, – уговаривал он себя, листая номенклатурный справочник. – Вот! Нашел!» Он нажал кнопку селектора:
– Соедините меня с председателем Комитета по чрезвычайным ситуациям. Срочно!
Нетерпеливо схватил трубку, не дослушав секретаря о том, кто на связи.
– Это Ломов. Вы – чрезвычайщики, да? Вот давайте и решайте!.. Как что? В Уфе катастрофа, ты раньше меня об этом знать должен, думай, как с этой чертовой трубой быть!