– Так, – удовлетворенно произнес Расков и что-то на листочке отметил, когда они пробежали кросс, – теперь физическую и психологическую готовность работать на высоте проверим…

Поднялись на кран. Дальше – больше, на стрелу полезли… Крепыш от других не отстает, пыхтит, но карабкается, руками и ногами за перемычки цепляется… Слез, к крану прислонился, лот с бледного лица вытирает трясущимися руками. Вверх посмотрел на стрелу, да как плюнет: «Да ну вас к черту! Что б я водителем так на работу устраивался!»

– Чего же ты не сказал? Я думал – спасателем…

Парень посмотрел на стрелу, на Андрея, снова на стрелу и ушел навсегда. Расков посмотрел ему вслед и радостно воскликнул:

– Так и надо, чтобы спасатель водителем был…

…«По диким степям Забайкалья…» Гришка пел, закрыв глаза. Высокий голос, взметнувшись, затих.

– Давайте выпьем, что ли? – Гришка извиняюще улыбнулся.

Выпили. Но не из-за того, что очень уж хотелось, а чтобы скрыть неловкую растроганность. В отряде каждый второй – гитарист, пропевший у костра ни одну сотню бардовских песен, а потому в цене не умение брать правильные ноты, а стремление по-хорошему разбередить душу. Хозяева обменялись взглядами: мол, поговорить надо. Вышли, не торопясь закурили…

– Жаль, что не альпинист, – обронил один, – тогда бы Андрюха точно к нам его взял бы.

– Да, по физо он на нормативы не потянет, – кивнул второй.

– Ну, между прочим, даже когда спортсменов в олимпийскую сборную отбирают, и то интересуются не только очками, метрами, секундами, – возразил первый и, злясь на себя, затушил окурок.

– Может, пока Раскова нет, а он тебя, Серега, вместо себя оставил, ты певуна этого с испытательным сроком возьмешь? Расков вернется, а тут Гришка на печке сидит и что-нибудь такое тихое, душевное напевает…

– Была не была, – не стал спорить Сергей, – я почему-то уверен, как человек так поет, так и спасать будет…

Сияющий Андрей Расков с порога помахал сложенной самолетиком бумажкой:

– Ну что, мужики, теперь есть такая профессия – спасатель!

Всю неделю напролет Расков обивал пороги Минтруда, проталкивая в тарифно-квалификационный справочник профессию спасателя. И вот свершилось!

– Андрюха, а как же без тебя теперь министерские девочки?

Весь отряд знал подробности того, как Расков для того, чтобы собрать сановные подписи, обаял не меньше десятка секретарш, причем в рекордно короткий срок.

– Девочки? – разулыбался Андрей. – Девочки теперь плачут… Наблюдавший за всем этим со стороны Евгений Алексеевич Колбов только покачал головой Его приставили к спасателям как опытного «дядьку» к молодым ребятам, которые многого хотят, но в бюрократической игре ничегошеньки не понимают. Он помогал шлифовать постановления, ходить по ведомствам. Сейчас он качал головой, а в душе радовался: «Ничего-ничего, эта малоорганизованная ватага еще себя покажет. Вот и этот усатый сделал за неделю то, что нормальному человеку сделать и за месяц просто невозможно по определению. они такие вопросы решают быстро, энергично, в духе капустника. Это нам мешает – значит, надо убрать. Кто сделает? Ты? Хорошо, иди. Сегодня он с бюрократами воюет, а завтра помчится покупать рюкзаки для ребят. Неправда, что если энтузиасты – так обязательно бестолковые люди… Они от беспощадной этой реальности только мускулы наращивают…»

Володя Мельничук, попавший в отряд сразу после окончания МГИМО, не обращал внимания на царившее веселье. Он штудировал книжки, стопкой громоздившиеся рядом. Иногда изумленно поднимал брови и бросался записывать что-то в гроссбух.

– Делаю для вас дайджест импортной спасательной литературы, – отмахивался он от особо приставучих, – закладываю основы «на вырост».