– Мы слишком рискуем, отдавая войска под командование чужестранцу! Это неслыханно! – упрямо отстаивал своё Магон, который частенько поддерживал мнение Газдрубала.

– Он тоже рискует! – напомнил Гамилькар.

– Чем же это?

– Головой! Всего лишь головой! Может, кто-то из вас на этих же условиях желает сам командовать армией? – разошёлся Гамилькар.

– Ты же знаешь, – проворчал Газдрубал, – наше дело – зарабатывать деньги, вести большую политику.

– А кровавую, грязную работу должен выполнять кто-то другой! – закончил его фразу Гамилькар.

– Какой смысл спорить, не видя человека? – Ганон решил, что пришла пора к принятию решений. – Пусть приведут спартанца Ксантиппа! Надо поговорить с ним, прежде чем принять окончательное решение.

За Ксантиппом пришли четыре карфагенских офицера в блестящих доспехах, а также восемь рабов с роскошными золочёными носилками.

Офицеры передали Ксантиппу приглашение на Совет, рабы опустились на колени, ожидая, когда Ксантипп возляжет на носилки.

– Это высокая честь! – заметил один из офицеров.

– Честь, по вашим понятиям, может быть и высокая! – ответил Ксантипп, окинув взглядом носилки. – Но я вынужден отказаться. Пока что сам ходить умею. И надеюсь, боги не допустят, чтобы я передвигался только на носилках!

И Ксантипп отправился в Совет в сопровождении офицеров. Спросил у них о цели приглашения. Ответ прозвучал уклончиво. Они сами этого не знали. Ксантипп догадывался, что слухи о нем дошли до правителей Карфагена. Но чем грозит ему встреча с ними? Дурость, не ограниченная законами, кроме законов наживы, может привести к непредсказуемым последствиям. От награды и возвышения до гибели или падения всего один шаг.

Но соратники не оставили его одного. Спартанцы, привыкшие держаться друг за друга, шли в отдалении.

В случае неудачного исхода встречи Ксантиппа с Советом Карфагена они готовы были штурмом взять дворец правителей Карфагена, который охраняли сотни стражников.

Ксантиппа ввели в просторную комнату, освещенную десятком факелов.

– Клянусь Мелькартом![9] – вырвалось у Магона. Он ожидал увидеть атлета. – Он не похож на Геракла!

– Тебе приходилось видеть Геракла? – усмехнулся Ксантипп.

Магон поперхнулся. Ганон хохотнул. Ему было приятно, что спартанец так просто поставил на место его конкурента.

– Говорят, что если ты будешь командовать нашей армией, то римляне будут побиты. Это правда? – обратился к Ксантиппу Газдрубал.

– Если я буду командовать армией, то она научится сражаться, и тогда римляне потерпят поражение, – спокойно сказал Ксантипп.

– Откуда такая самоуверенность? – хмыкнул Озмилк.

– Это не самоуверенность. Это уверенность. – Ксантипп рисковал. Но рисковал осмысленно.

Он уже успел изучить, что представляет собой армия Карфагена, отметил её слабые и сильные стороны. Слабых оказалось больше, зато сильные можно было развить. С римской армией он был знаком меньше. Только понаслышке. Но зато всё говорило о самоуверенности римлян, уверившихся в бесконечных победах. А это являлось несомненным козырем. Пока единственным, но на то и существует разведка, чтобы восполнить недостаток информации. И ещё он расспрашивал всех тех, кому раньше приходилось сражаться с римлянами.

– Если мы доверим тебе армию, то какие гарантии победы ты нам предоставишь? – спросил Ганон. – Чем ответишь в случае поражения?

– Только головой! – невозмутимо ответил Ксантипп.

– Твоя голова против всего нашего государства?! Не велик заклад! – усмехнулся Газдрубал.

– Кому как, мне моя голова при этом раскладе дороже всего Карфагена! – Ксантипп продолжал вести себя дерзко. – Лишь родная Спарта стоит моей головы!