Что же до Логофета, по его мнению, именно та история из далекого уже 1966 года и вышла ему боком: «А закончил я в 74-м (1975-м – прим. автора) из-за Гуляева. Он меня достал все-таки – когда потом пришел еще на три года… Представляешь, в 30 лет – в запас посадил. Даже тренироваться с основным составом не давал. Месяц не тренировался. И вот играем с «Динамо» – 30 апреля в Лужниках. 0:0. И так мне «Спартак» стало жалко… После матча иду, а меня ребята знакомые зовут: «Три дня праздника, ты закончил – поехали с нами. На родину Есенина. Шашлыки, пиво…». А я захожу в раздевалку: «Николай Петрович, все, я приступаю к тренировкам. Дней через двадцать меня можно будет ставить. Ну, проверите, конечно, сначала…». И числа 25-го я уже играл (31 мая против московского «Торпедо» – прим. автора)…»203. Логофет провел в том сезоне 7 матчей и завершил карьеру с обидой на Гуляева: «Ни слова не говоря – в запас. Ну, как можно второго человека в стране на своей позиции так задвигать? Ты хоть подойди скажи: «Ты свое отыграл, парень. Все-таки 33-й год пошел. Спасибо…». Или – наоборот: «Поддерживай форму. Игр пять-шесть сыграешь, когда вот такая петля будет…». Нет – он молчок…»204. Отсутствие взаимопонимания с тренером привело к неизбежному решению: «Сам проситься и ныть не буду – не мой стиль. Только ребятам говорил: «Неужели я хуже Букиевских?». В конце концов, пришел к Старостину: «С меня хватит. Ухожу». <…> Жаль, я не знал, что совсем ненамного от рекорда Нетто по числу проведенных за «Спартак» матчей недотягиваю. Тогда бы остался и доиграл сезон, а не ушел посередине. В ту пору был всего один статистик – Константин Есенин, но он не подсказал. С другой стороны, хотя бы 76-й год с вылетом из высшей лиги на мне не «висит»…»205.

Первые же комментарии к игре «Спартака» после стартовых туров чемпионата-75 (нулевая ничья в Одессе, поражение во Львове и домашние победы над «Пахтакором» и тбилисским «Динамо») были настороженными: «Даже такие вроде бы несущественные перестановки в рядах серебряного призера, как возвращение Папаева в среднюю линию и уход Ловчева в защиту, при отсутствии Логофета, заметно отразились на рисунке спартаковской игры. На финише прошлого сезона быстрота и стремительность сделались козырем „Спартака“ в атаке. Сейчас же этот рисунок приглушен, смазан…»206.

Затем последовали четыре нулевые ничьи в Москве, после чего – разгром от «Торпедо» 0:4. В ходе этой безголевой серии еженедельник «Футбол-Хоккей» вновь и вновь задавался вопросом: «Что же случилось со „Спартаком“, командой, всегда отличавшейся боевым духом? Есть все основания быть недовольными игрой команды… <…> Первое впечатление от игры „Спартака“ – команда утратила вкус к игре, игре живой, инициативной. Стремительный маневр – вот оружие, которым сражались москвичи в прошлом сезоне и которое не срабатывает сейчас…»207.

«Спартак» вышел на матч с «Торпедо» без травмированного Ловчева и призванного в середине сезона в армию капитана команды – и, между прочим, олимпийской сборной – Ольшанского…»208, – сдержанно отметил еженедельник «Футбол-Хоккей». История, на самом деле, вышла громкая. И сыграла она, очевидно, немалую роль в предстоящих бедах «Спартака» – и без того обескровленная команда лишилась ключевого игрока, капитана, столпа обороны, да и просто одного из немногих опытных и зрелых футболистов.

«Похоже, высшее военное руководство решило тогда продемонстрировать всем свое могущество и настояло на моем призыве…»209, – считает сам Ольшанский: «Я специально учился в институте так, чтобы на каждом курсе задерживаться по два года. В итоге протянул десять лет. Думали, что вопрос с армией уже решен, но вмешались большие силы – министр обороны Гречко и Анатолий Тарасов, работавший с футбольным ЦСКА…»