Тюрьмы бывают разные. В том числе и золотые, как когда мы были феями и были заперты в крошечных фонариках. Можно же было легко сбежать, только ты бы не отняла у детей ощущение волшебства и исполнения желаний при прикосновении к одному из украшений на главной городской статуе.

Я помню каждый из снов и часто думаю: почему не могу уйти я. Каждый бьётся в своей клетке. Моя клетка – ты. И в этой клетке есть всё на свете.

Злата Царёва,

песня «Клетка»

Февраль медленно шёл по сухому, казавшемуся бледно-розовым в лучах заходящего солнца снегу. Взгляд его, рассеянный и безжизненный, равнодушно скользил по бескрайней, идеально гладкой равнине, терявшейся где-то далеко за горизонтом, а бледные губы непрестанно шевелились, беззвучно повторяя какие-то слова. Это были его последние слова, обращённые к этому миру – некое подобие завершающего ритуала, служившего окончанием Зимы. Произнося их, он постепенно избавлял землю от снежных буранов, пронзительных ветров и сухого морозного воздуха. После этих слов лёд на реках начинал незаметно для человеческого глаза таять, а снег оседать, теряя свой былой блеск. После этих слов власть последнего месяца самого сурового времени года начинала медленно уходить, перетекая к его младшему брату – Марту. Сожалел ли об этом сам Февраль? Сложно было сказать. Ему нравилось править в этом мире, нравилось чувствовать себя повелителем природы, но вместе с тем он прекрасно осознавал, что рано или поздно всему приходит конец. Ведь если не будет конца, то не будет и начала. Младший сын Зимы давно уже понял и смирился с тем, что в мире правят не просто времена года – в мире правит гармония. И если её нарушить, то может случиться непоправимое. Именно поэтому он и шептал сейчас заветные слова, добровольно отдавая свою власть брату…

Вокруг, насколько хватало взгляду, простиралась огромная заснеженная пустыня – бесконечная и безбрежная. Февраль любил эту простую белоснежную красоту – он вообще любил открытое, ничем не ограниченное пространство. А ещё он, пожалуй, любил эту равнину за то, что она была безжизненна. Ни разу на его памяти сюда не ступала нога человека или зверя, и даже птицы не парили в этих суровых свинцово-серых небесах. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос, хотя среди людей ходили слухи, что снег в этих краях не тает даже с наступлением Весны. Поговаривали, что дух Зимы сохраняется здесь круглый год, и даже самое жаркое летнее солнце не способно растопить его. А всё живое в этом мире боялось Зимы. Животные, погибающие в сильные морозы, деревья с потрескавшейся корой, люди… Люди хоть и были самыми приспособленными к холодам существами, всё равно продолжали ненавидеть это время года. Ведь оно лишало их комфортной жизни и нередко заставляло приложить немалые силы для того, чтобы выжить в непогоду. Они проклинали Февраль и двух его родных братьев – Январь и Декабрь, говоря, что они приносят лишь холод и смерть. Они хотели счастливой спокойной жизни вдали от проблем. Глупцы! Люди никогда не понимали, что без Зимы нарушится хрупкая гармония в мире. Ведь несмотря на суровость этого времени года, оно давало природе возможность отдохнуть от цветения, от суеты… от жизни. Зимой всё живое засыпало, пусть и не всё потом просыпалось вновь. Но это было необходимо для поддержания гармонии, для поддержания постоянства и неизменности… Бесполезно было объяснять это кому-либо. Февраль уже давно смирился с тем, что не всем было по душе его правление. Он просто принял как должное то, что люди, да и не только они, ненавидят его, и отвечал им тем же. Сама суть самого сурового месяца в году подразумевала жёсткость, а порой и жестокость, и Февраль полностью оправдывал её. Он не любил всё живое, отвернувшееся от него, и старался не сталкиваться ни с людьми, ни со зверями, ни с другими существами. Он просто выполнял свою клятву, данную матери, братьям и богам. Он просто хотел спокойной жизни вдали от этой бесконечной суеты…