Моя прекрасная онемас, оказывается, была ликалирасом. Обычному человеку, естественно, трудно определить, кто перед ним, если только нет явных физических признаков. Некроманты обладали серой кожей, а когда пользовались силой душ, их глаза, руки светились зеленым, отражая полученную энергию. Маррдеры быстры, клыки их остры, а непроницаемые черные глаза при виде жертвы загораются кровавым желанием. Онемасы, девы в черных одеяниях, всегда пахнут травами. Они проводили ночь с мужчиной лишь несколько раз, чтобы зачать детей. Постоянные пары, как и дети мужского пола, были редкостью среди них. Только старуха Нурт и отличилась, но у нее особая история.

А вот ликалирасы… Выглядят как обычные люди, пока не начнут проходить трансформацию. Вычислить их можно только по высвобожденной силе, клыкам и вертикальным зрачкам. Но зрачки Асиры никогда не изменялись, а ее силу я считал не врожденной, а приобретенной с годами тренировок.

Значит, ее кровь будет очень полезна стражам. Однако странно, что она за восемь лет ни разу не раскрылась нам, а тут вдруг решила сбросить личину. Неужели я так ее разозлил? Или она была уверена, что сможет убить нас? У нее есть еще один план, о котором я не знаю?

В любом случае мы будем действовать по ситуации. Замерев на этой мысли, я чуть не рассмеялся.

Действовать по ситуации любил один такой светловолосый парень. Мне вновь привиделись безжизненные пустые глаза и стекающая изо рта струйка крови.

Потом мысли унеслись к другому светловолосому парню. Может, это мое наказание за то, что я, зная обо всем, позволил случиться неизбежному?

Я потер уставшие глаза.

А что видели глаза Александра перед гибелью?

Так недалеко и кукухой поехать. Поехать кукухой и вылететь со службы. Спи, Эжен, спи сладко, и забудь о них.

Но сон не шел. Я увязал в тяжелых мыслях, как в трясине, вспоминая плен, вспоминая пытки, смерти и ее издевательский смех.

Конечно, мне легко было делать вид, что все в порядке. Но я непроизвольно осматривал помещение, прежде чем зайти в комнату, дверь не мог держать закрытой, а каша вызывала у меня приступы рвоты – именно ей меня постоянно кормили в плену.

А каждый вечер я украдкой щипал себя за руку, чтобы точно убедиться, что это не сон. Если Эйд заметит, что плен оказал на меня хоть какое-то воздействие, то не видать мне больше выездных заданий.

И все же, несмотря на все мысли, засыпал я, вспоминая не убитых, а ее глаза, полные ярости.

Три дня прошли быстро. Капитан не беспокоил нас, а мы – его. Внешность стала возвращаться в истинное состояние на второй день, так что мы кутались в плащи, несмотря на жару.

Порт Биларгеша приветствовал нас криками морских птиц, гвалтом и острыми пиками причудливых зданий.

Меднолицые исмы встречали нас на пирсе. Стража проверила пропускные бумаги и выслушала капитана, который на ломанном исметрийском изложил цель поездки, и позволила торговцам спустить товар.

Мы заплатили пару медных цэ – треугольных монет, которые были здесь в ходу, – и показали наши бумаги: Северная крепость подготовила печати, сделав нас учеными, изучающими культуру страны. Точнее, одного из нас – Каро. Его медная кожа позволяла совсем не выделяться среди исмов. В родословной славного таррванийца была парочка вливаний крови со стороны Исметра, что еще несколько веков назад осуждалось, а сейчас даже молчаливо одобрялось. Старики доживали свой век и отправлялись в цикл со своими традициями, как бы император ни сдерживал изменения.

Мы же с Эйдом представились охраной честолюбивого ученого, желавшего присутствовать на празднике Отдания. И сразу надели выданные нам охраной порта серые маски, закрывавшие лица до глаз.