Я резко вдохнул воздух и очнулся. На кровати. Темно. Нащупал влажную ткань простыни. Тело сотрясала мелкая-мелкая дрожь. Вдох-выдох. Вдох-выдох…

Попытался сесть во тьме. Голова закружилась, накатила тошнота, но сесть смог. Так… Стоит попытаться выйти?

В тишине, громкой, как мое дыхание, я дошел, опираясь на стену, до двери. С трудом нащупал ручку, клацнул ею и вышел. Мягкий зеленый свет высветил короткий коридор.

Вообще, когда планировался подводный город, я не хотел никаких дверей, так как не рассчитывал, что тут будет кто-то постоянно жить. Но Джен настояла на привычках сухопутных. Да и члены Сопротивления, в которое иногда вступали целыми семьями, одобрили идею, желая хоть небольшого, но уединения.

Так что теперь я тяжело дышал и страдал от своего милосердия. Хорошо хоть жилые комнаты не стали делать на верхних этажах.

В конце коридора послышались голоса. Наконец-то! Затянувшаяся тишина начинала несколько напрягать. Я, конечно, понимал, что после празднества еще сутки все будут отходить, но надеялся, что люди не станут… сильно отрываться от работы. Несмотря на приказ отдыхать.

А отдыхают таррванийцы как? Правильно, с размахом.

– Эй! Принесите что-нибудь от ядовитых трав морского народа!

Вчера меня заставили вкусить этих дурман-трав. За что я и расплачивался сегодня головокружением и чувством, будто тело превратилось в желе.

Голоса затихли, а потом с новой силой возобновили разговор. И как-то эти голоса… Казались слишком знакомыми. Резкими.

Пошатываясь, я с угрюмым упрямством пошел в сторону голосов. Шаг, еще шаг… Боль от каждого шага отдавалась во всем теле. В глазах на мгновение потемнело, а потом я добрался до конца стены и повернул за угол.

Белоснежные одеяния. Длинные черные волосы. Знак на спине…

– Ты… как…

– Предатель.

– Нет, Аниса, я не…

Она обернулась. Ее лицо, которого не было. Черная-черная дыра, воронкой затягивающая все вокруг, смазывающая реальность, трещинами рассыпающуюся подо мной. И крик, дикий крик:

– Ты предал меня! Смерть предателю!

Боль пронзила мне легкие, боль пронзила мне душу. Я судорожно схватился за древко стрелы и попытался вытащить ее из груди, захлебываясь в крови.

Боль.

Меня выдрало из кошмара. Джен стучала мне пальцем по переносице и хихикала:

– И сколько можно спать?

– Джен, – простонал я, откидывая ее руку. Блисс угрюмо стоял возле стены, сложив руки на груди. Все тело, холодное, словно мутное пятно растеклось по кровати.

Кажется, после кошмаров мне нужен еще отдых.

– Ты все повторял во сне «Аниса, Аниса», – сказала Джен, поднимаясь с кровати. – Знаешь, что раздражает больше всего?

– Что?.. – Я с трудом приподнялся на локтях. – Мои слабости?

– Что предатель с такой мольбой шепчет ее имя, – ответила Джен, втыкая в мою грудь кинжал.

Я захрипел, не в силах подняться и даже призвать силу. Что… что они со мной сделали?!

– Предателю смерть, – сказал Блисс, подходя ближе. В его руках блеснул длинный кинжал. – Смерть, – повторил он, перерезая мне горло.

Я закричал и сел. Горло, мое горло! Руки потянулись к шее, но нащупали гладкую кожу. Озноб бил меня крупной дрожью. Я подошел к окну и медленно отдернул занавески. Почти призрачный город затих, жители давно заснули.

Тихо. Спокойно. Под водой. Драконы охраняют, я жив, Анису найдет Костераль.

– Не предатель, – прошептал я. – Просто не знал… не мог знать.

– Рейн-Рейн, что же ты, лапуля, мог не знать?

По-птичьи резкий голос заставил меня стремительно обернуться и застыть: в дверях стояла она и держала нож у горла девы без лица. Руки тянулись к шее, изорванное платье и колчан, ее колчан…

Императрица расхохоталась и перерезала ей горло.