Во-вторых, резко усилилось стремление государств к самообеспеченности основными видами товаров – как промышленными (наиболее яркий пример – полупроводники), так и сельскохозяйственными. А еще к замене трансграничных цепочек снабжения на внутренние. Курс на производство как можно более широкого круга товаров собственными силами ведет к распылению ресурсов и дублированию, мешая международному разделению труда и не позволяя использовать преимущества специализации.

В-третьих, чтобы насытить внутренний спрос, расширить внутреннее производство или ослабить геополитического соперника, государства все чаще прибегают к административным ограничениям экспорта важных видов продукции в целом или в конкретные страны, дестабилизируя мировое предложение. Приведем только несколько примеров.

Соединенные Штаты фактически запретили экспорт в Китай новейших видов полупроводников и оборудования для их производства. К фактическому запрету на экспорт самого высокотехнологического оборудования присоединились два других его главных производителя – Япония и Нидерланды. Китай в ответ закрыл экспорт редкоземельных металлов галлия и германия, которые очень нужны в производстве интегральных схем, электронного оборудования, мобильных телефонов, солнечных батарей, медицинских приборов.

На середину 2023 года более 7 % мировой продовольственной продукции (в калориях) подпало под внешнеторговые ограничения со стороны правительств, в то время как в 2019 году этот показатель был близок к нулю (McKinsey 2023).

В июле 2023-го Индия усилила ограничения на экспорт риса, запретив вывозить все его виды, кроме басмати.

Индонезия в 2020 году запретила экспорт никелевой руды – притом что на нее приходится половина ее мировой добычи.

Вернемся к инфляции. Перебивая рост денежных доходов, она мешает расширению потребительского спроса. Потребители вынуждены сокращать или, по крайней мере, ограничивать покупки многих товаров и услуг из-за высоких цен. Темпы инфляции снижаются, но ценой болезненного замедления роста экономики, которая только начала было восстанавливаться после ковидного локдауна. Цены, взлетевшие вверх в 2022-м, больно ударив по карману потребителя и ограничив его активность, растут дальше, хотя и не так быстро. Замедление роста, очевидно, ухудшит ситуацию на рынке труда и усилит понижательное давление на номинальную зарплату. Реальная зарплата уже снизилась.

Экономика развитых держав вступает во времена застоя 2020-х годов. Это станет расплатой за ковид и санкции.

Неважно, случится техническая рецессия (снижение ВВП в течение двух и более кварталов подряд) в основных развитых странах или нет. Некоторые страны ее уже испытали. Важнее другое: большинству развитых экономик грозит потеря способности расти приличным темпом или превращение «отсутствия роста» в хроническую болезнь. Два шока не единственная тому причина, но они эту угрозу усилили многократно.

Экономика развитых держав вступает во времена застоя 2020-х годов. Это станет расплатой за ковид и санкции.

В развивающихся странах масштабы денежной накачки экономики во время ковида были значительно меньше, а в геополитическую конфронтацию большинство этих стран не вовлечено. Поэтому им восстанавливаться легче. Выбравшись из ямы после пандемии, потребительский спрос в этих странах снова растет. Однако его расширение будет медленнее, чем в 2010-е, из-за усилившегося инфляционного давления и связанных с ковидом изменений в поведении потребителя. Рост производства в большинстве развивающихся государств будут прижимать высокие мировые цены на сырье, продовольствие и материалы, волатильность цепочек снабжения и трудность экспорта в развитые страны, которые замедляют шаг.