«Судзаку» произвёл большое впечатление на жюри каннского фестиваля. Кавасэ вручили «Золотую камеру» за лучший дебют. Она стала первым японским режиссером, получившим эту награду, и самой молодой ее обладательницей.

Вскоре Кавасэ вышла замуж за продюсер Такэнори Сэнто. Впрочем, их брак продлился менее двух лет. Несмотря на развод, Сэнто и впредь продолжит продюсировать картины бывшей жены.

Кавасэ осталась недовольна тем, как в её картине отражена суровая экономическая реальность. Она вернулась в деревню Ниси-Ёсино и сняла документальный фильм о живущих там крестьянах «Чаща» (1997). В центре внимания – престарелые члены шести семейств, которые всё ещё зарабатывают себе на жизнь тем, что трудятся в лесу. Каждого героя вводит в повествование чёрно-белая фотография его же, но в более молодом возрасте. Кавасэ подолгу задерживает взгляд на узловатых пальцах, морщинистой коже своих немолодых героев. Кто-то гордо обнажает в улыбке перед камерой остатки зубов, другой же стыдливо прикрывает рукой беззубые дёсны. Портреты отдельных людей дополняются картинами повседневной жизни в этой богом забытой деревушке, которая простым японцам знакома не больше, чем иностранцам. И снова, как всегда, вкрапления картин природы – капающая с сосульки вода, шепчущие на ветру деревья. Один и тот же пейзаж Кавасэ снимает в разное время года, отчего возникает ощущение, что природа – нечто мистическое, вневременное, не подверженное внешним влияниям.

Лента «Светлячки» (2000) повествует о взаимоотношениях двух молодых людей, каждый из которых пережил эмоциональную травму. После самоубийства матери семилетняя Аяко осталась одна во взрослом мире. Двадцать лет спустя, уже работая стриптизёршей, она всё ещё несёт в душе отпечаток той трагедии. А недавно ей пришлось пережить нежеланную беременность и аборт. С другой стороны – Дайдзи, замкнутый ремесленник, продолжающий семейную гончарную традицию. Но их удачно начавшиеся отношения осложнятся смертью бабушки Аяко и известием о неизлечимой болезни сестры. Кавасэ снимала в течение года в стиле «cinema verite», что дало ей возможность проследить отношения на протяжении разных времён года. И вновь различия между художественным и документальным фильмом намеренно затушёвываются благодаря, в частности, ручной камере, естественному освещению и участию непрофессиональной актрисы. Исполнители вообще используют минимум профессиональных приёмов. В продолжительной сцене на следующий день после того, как они вступили в интимную связь, два персонажа неподвижно сидят по разным углам кадра, опустив глаза, и хранят неловкое молчание.

Светлячки традиционно присутствуют в японском искусстве и литературе, однако, как замечает Кавасэ, в городах их больше не увидишь. Причина в том, что брачные ритуалы насекомых теперь тонут в неоновых огнях городов. Эту метафору Кавасэ использует на протяжении всего фильма, говоря о том, как трудно двум людям найти друг друга в современном мире. Шоу, устраиваемые в стрип-клубе Аяко – явная параллель с ритуалами светлячков. Многие кадры в фильме наполнены огнём в том или ином виде – искры костра, отсветы фестиваля огня, блики отражающего шара над сценой в клубе, где работает Аяко, фейерверк, озаряющий небо в конце картины. Фильм получил приз ФИПРЕССИ на фестивале в Локарно, укрепил репутацию режиссёра в Европе, и как результат Лучиано Тиголини, продюсер франко-германского телеканала, предложил ей снять продолжение фильма «Объятия».

Им стала документальная лента «Кя кара ба а» (2001), название которой имеет отношение к санскритском термину, обозначающему пять элементов – воздух, ветер, огонь, землю и воду. К съёмкам Кавасэ подтолкнула ещё и смерть отца. На сей раз документальные кадры из жизни режиссёра чередуются с постановочными, например теми, в которых ей якобы делают татуировку. Порой в кадр попадают и хлопушка, и съёмочная группа.