Чуткое внимание к ближнему и дальнему, к любому дышащему существу, с которым возникает вдруг «самая жгучая, самая острая связь»– ещё одна характерная черта творчества Вацлава Михальского. И рассказы его (особенно такие, как «Георгины» (1960), «Морская свинка Мукки» (1960), «Луи» (2013) и др.), и нынешний образ жизни (в окружении своих любимых питомцев) заставляют вспомнить слова С.А. Есенина: «…Очень я люблю всякое зверьё…». Обращение к «звериной» теме в литературе – даже в самые страшные времена революций, терроров и кризисов – всегда удерживало на духовном плаву тех, кто, говоря есенинскими строчками, «никогда не бил по голове» ни «младших», ни старших «братьев». И для Вацлава Михальского – писателя и человека, животные – органичная и неотъемлемая часть нашей жизни. Показательны слова безымянной старухи из рассказа «Свадебное платье № 327» (1988), которая заключает, глядя на «братьев наших меньших»: «…всем чего-то живого хочется, всем тепло нужно».

От имени детской части души написаны «взрослые» рассказы (в большинстве 1960-х гг.) о детстве («Морская свинка Мукки», «Георгины», «Васькин раб», «Коньки», «А ну, прыгай!», «Братья», «Дождь», «Семечки», «Дикарь» и др.) – рассказы эти печальны и даже горьки, но обращены они к тому времени, «когда всё было – тайна и радость». Пожалуй, два последних слова можно считать самыми важными в разговоре и о самых грустных рассказах. Часто герой-ребёнок несёт слишком тяжёлую для детских плеч ношу – войны, потери близких («Семечки», «Дождь», «Лицо матери»), измены близких («Княжна Тараканова»), предательство и жестокость («Васькин раб», «Коньки», «А ну, прыгай»). Можно говорить об особой жёсткости, с которой писатель берёт на излом своих героев и даже читателя, не щадя его чувств в ужасных, кристально чётких подробностях. Жизнь, не спрашивая возраста, проверяет на прочность маленьких человечков с самых нежных лет, и дети справляются с этой невыносимой «тяжестью бытия» подчас достойнее взрослых.

Свежесть детского восприятия обостряется зрелым осмыслением событий. Читая эти (впрочем, и другие) рассказы Вацлава Михальского, понимаешь: важно не то, что с тобой происходит, а то, что для тебя это становится важным.

Маленькая морская свинка Мукки, вытащившая «билетик счастья» мальчику, и мудрый старик с коробкой счастливых предсказаний на плече становятся воспоминанием и путеводным компасом всей жизни героя, смотрящего на пройденный путь с достаточно большой высоты минувших лет: «Знаешь, наверное, придёт время, когда я тоже повешу через плечо деревянный ящик с морской свинкой и пойду по земле гадать людям счастье».

Если отталкиваться от слов «гадающего счастье» старика, предсказавшего будущему писателю дипломатическую карьеру, то «дипломаты живут за границей и красиво говорят». И частые поездки за рубеж, и изящная работа Вацлава Михальского со словом нам хорошо известны, а его литературный опыт окончательно убеждает нас в том, что предсказание старика в той или иной форме сбылось.

С исключительной остротой писатель осознаёт значимость в своей жизни не только встреч, но и «невстреч», как, например, в рассказе «Не судьба» (2013): «Как будто показал мне Господь то, что никогда не будет дано, усмехнулся ласково и тихо молвил: – Не судьба». Этот лейтмотив звучит на протяжении всего творчества писателя, будто бы разделяя пространство событий на принадлежащее и не принадлежащее героям.

Например, в рассказе «Капитолийская волчица» (1973) Вацлав Михальский отслеживает несбывшиеся повороты судьбы, связывая их с прекрасной девушкой, с которой герою уже никогда не дано будет встретиться. В ход событий роковым образом вмешивается грубая приземлённая реальность с её «чугунной поступью»: в рассказе «Не судьба»– в виде беспардонного банщика со свёртком забытых трусов, в «Капитолийской волчице» – в облике венецианского «курчавого курносого парня с лоснящимся простоватым лицом», рисующего заученными штрихами. Жестокая действительность-«не судьба» корёжит судьбы героев рассказа «На улице» (1973), занимающего всего семь строк, но в этом мизерном объёме умещаются и отчётливо прочитываются две жизни, за которыми стоит типическая трагедия тысяч людей: «Он» и «Она» по причинам, которые автор выносит за скобки, когда-то давно выбрали «разные улицы»– не пошли навстречу своей любви, не стали судьбой друг для друга, и всё в их жизни пошло не так. Рука автора-повествователя безжалостно выводит поблёкшие и сломленные, смирившиеся с горькой «не-судьбой» образы героев, а «улица», соединившая по прошествии многих лет бывших возлюбленных, выступает холодным свидетелем этой встречи – символом утраты всякого доброго чувства, бездомности, чужести и «неузнавания». Отдельно взятая тема, прорастая сквозь полотно нескольких рассказов, обрастает нюансами, множится смыслами. Даже самый маленький фрагмент повествования играет богатым содержанием, насыщен цветом и чувствами.