Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР. 1933—1945 Федор Синицин
Художественное оформление Я.А. Галеевой
Предисловие
Книга, которую вы держите в руках, посвящена очень важному этапу в истории нашей страны. В предвоенный период в Советском Союзе началось формирование идеологии «советского патриотизма» и создание единой политической нации. Необходимость интеграции всех этносов Советского Союза была обусловлена, во-первых, тем, что многие проблемы в многонациональной стране могут быть решены, если в ней сложится единая политическая нация. Во-вторых, сплочение народов СССР диктовалось самой реальностью – после провала «мировой революции» И.В. Сталин взял курс на построение Советского Союза как государства в традиционном смысле этого слова. Важным фактором была также опасность новой войны, которая назревала с 1920-х гг. и становилась все более явной после прихода А. Гитлера к власти в Германии в 1933 г.
Процесс осознания советским руководством необходимости возврата к национально-патриотической идеологии был долгим. Революция 1917 г. привела к распаду России. В 1920-х гг. подавляющая часть бывшей Российской империи была вновь собрана в новом формате – СССР, однако советская политика тех лет базировалась на отрицании патриотизма, отбрасывании достижений дореволюционной истории, объявлении России «тюрьмой народов», а русского народа – «угнетателем». Только в начале 1930-х гг. советское руководство начало постепенный пересмотр политики. Великая Отечественная война 1941–1945 гг. стала не только одним из самых трагических и одновременно героических периодов нашей истории, но также и испытанием на прочность новой советской политики, основанной на национально-патриотических ценностях.
Актуальность исследования национальных проблем в нашей стране трудно переоценить. Во-первых, одной из главных причин распада Советского Союза было деструктивное воздействие национального фактора, в том числе столкновений на межэтнической почве в Азербайджане, Грузии, Казахстане, Киргизии, Молдове, Узбекистане, на Северном Кавказе. Этнополитические проблемы продолжаются и на постсоветском пространстве.
Во-вторых, политические деятели России и сопредельных стран в своих доктринах активно обращаются к событиям 1933–1945 гг., некоторые ученые и публицисты разрабатывают концепцию «советской оккупации»>1, сравнивают политику Советского Союза и Германии как «двух тоталитарных диктатур»>2, реабилитируют и героизируют коллаборационистов, бандповстанцев и антисоветских деятелей.
В-третьих, в последние годы в мире развернулась информационная война>3, которая не только стала неотъемлемой частью военных операций, но и широко используется в качестве инструмента международной политики в мирное время>4. В связи с обострением положения на международной арене Россия столкнулась с беспрецедентной информационной атакой>5, отдельные аспекты которой исходят непосредственно из установок нацистской пропаганды, реализованной в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Особую роль в информационной атаке, направленной против интересов России, играет воздействие на национальный фактор.
В-четвертых, особую актуальность в последнее время приобретает вопрос о формировании в России новой доктрины национальной политики>6. В этом процессе необходимо учитывать опыт СССР по разработке идеологии «советского патриотизма» и сплочению советской нации, который ярко проявился в предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны.
В то же время этот бесценный опыт до сих пор недостаточно изучен. До середины 1950-х гг. труды отечественных историков базировались на указаниях о безоговорочном торжестве советской национальной политики>7. В период с середины 1950-х гг. до конца 1980-х гг. в работах исследователей была приоткрыта завеса над такими явлениями, как коллаборационизм граждан СССР и деятельность антисоветского бандповстанческого движения на территории Советского Союза, освобожденной от германской оккупации>8. На рубеже 1980-х и 1990-х гг. отечественная наука была освобождена от идеологического диктата, после чего в работах историков были рассмотрены отдельные вопросы, касающиеся проблем национальной политики СССР>9. Зарубежная историография 1940—1980-х годов была во многом «идеологизирована» в антисоветском ключе>10. В последние десятилетия зарубежные исследователи опубликовали новые труды, касающиеся национальной политики СССР в предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны>11. Тем не менее большинство вопросов, связанных с этой темой, в исторической науке до сих пор рассмотрены фрагментарно. Дать обоснованную оценку событиям тех лет – одна из насущных проблем, стоящих перед российскими историками.
В условиях особой значимости национального фактора в жизни нашей страны невозможно охватить все подробности национальной политики в рамках одного исследования. Тем не менее в данной книге освещены все ее основные аспекты: формирование концепции «советского патриотизма» и советской политической нации в предвоенный период, реализация политики в лимитрофной зоне, национальный вопрос в период Великой Отечественной войны, борьба с антисоветским бандповстанчеством, национальный фактор в иностранной агрессии против СССР и советский ответ на него, отрицательные аспекты советской политики (депортации народов как конфликтная ситуация между властью и этносами) и, наконец, итоги реализации национальной политики в предвоенный и военный периоды нашей истории.
Глава 1
Советское великодержавие: подготовка к войне
Новая национальная политика
После Октябрьской революции национальная политика в Советской России была сведена к определенным образом понимаемому интернационализму. Все нации и расы в новой стране получили равные права>12, что, несомненно, было прогрессивным шагом. В то же время «леваки» в составе большевистского руководства рассматривали Советское государство как плацдарм для экспорта «мировой революции» в глобальном масштабе. Образование СССР в 1922 г. официально было провозглашено «решительным шагом по пути к объединению трудящихся всех стран в мировую Социалистическую Советскую Республику»>13.
Под влиянием академика М.Н. Покровского и его соратников, занявших русофобские позиции, были отвергнуты даже положительные достижения дореволюционной России, которая получила клеймо «тюрьмы народов», а русский народ – статус «колонизатора» и «поработителя». В системе народного образования расцвел «исторический нигилизм» – в том числе было фактически ликвидировано историческое образование в вузах, упразднено преподавание истории как учебного предмета в средней школе.
В СССР развернулась кампания по «коренизации», которая заключалась не только в выдвижении национальных (нерусских) кадров, но и в минимизации использования русского языка. В конце 1920-х – начале 1930-х гг. была осуществлена латинизация письменности большинства народов Советского Союза, после чего планировалась латинизация и русской письменности. В пику русскому языку как языку межнационального общения в СССР развивалось изучение эсперанто как будущего языка «Всемирной советской республики».
Однако постепенно политика «мировой революции» утратила приоритет в планах советского руководства. Неуспех коммунистических революций в других странах мира (просоветские режимы удалось установить только в Монголии и Туве, которые на мировой арене играли очень малую роль) привел к более трезвой оценке перспектив развития социалистической системы в СССР. В 1924–1925 гг. руководство страны сформулировало политику построения социализма «в одной, отдельно взятой стране». Таким образом, политические «аппетиты» новой власти, установившейся в России, сузились до ее национальных границ.
«Национализацию» советской политики отметил русский правовед и политический деятель Н.В. Устрялов, живший в те годы в эмиграции. Он симпатизировал революции и большевикам, утверждая, что «Октябрь был великим выступлением русского народа, актом его самосознания и самоопределения», подтверждением чего стал тот факт, что «дальше России революция не пошла». Н.В. Устрялов писал, что в процессе строительства советского общества не только нация начала «советизироваться», но и «“советы” стали национализироваться», дав старт формированию «советской государственной нации». Он подчеркивал, что «исторически и политически “советизм” есть русская форма, образ “российской” нации»>14. Н.В. Устрялов назвал новую политику советской власти «национал-большевизмом». Однако это были только предпосылки к формированию новой национальной политики, а реальные перемены обозначились в первой половине 1930-х гг.
Решения XVII съезда ВКП(б), состоявшегося в январе-феврале 1934 г., окончательно обозначили «мировую революцию» лишь как один из вспомогательных инструментов внешней политики СССР по обеспечению своих собственных интересов. Руководство Советского Союза взяло курс на осторожное возвращение к патриотическим ценностям. Понятие «Родина» (часто с приставкой «советская») теперь получило новое, большее значение в государственном лексиконе>15.
Конституция СССР 1936 г. не предусматривала первенство какой-либо нации. Статья 13 Конституции гласила, что «Союз
Советских Социалистических Республик есть союзное государство, образованное на основе добровольного объединения равноправных Советских Социалистических Республик». Статья 123 предусматривала «равноправие граждан СССР, независимо от их национальности и расы, во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни». Было запрещено «ограничение прав или, наоборот, установление прямых или косвенных преимуществ граждан в зависимости от их расовой и национальной принадлежности, равно как всякая проповедь расовой или национальной исключительности или ненависти и пренебрежения».
