– А что было потом? – заинтересованно спросила Майра.

– Когда появились мы, внутри уже никого не было. Камень тоже пропал.

Аль задумался. Ситуация была странной. Более чем. Кто-то обвел ульхов вокруг пальца, проник в сокровищницу и успел удрать.

– А больше ничего не пропало? – уточнил Лунь.

Ацтаки тяжело вздохнул, точно произошедшее было его личной трагедией, отвернулся, посмотрел вглубь темного прохода, куда беззвучно направлялась лодка. Аль насчитал уже пятое ответвление тоннеля. Это действительно был лабиринт, и он мог поклясться, что их специально везли окружным путем. Еще и это нервирующее присутствие ульхов в воде, которое ощущалось словно слабый зов.

Майра почувствовала его состояние, села ближе, взяла за руку, ободряюще сжала.

– В сокровищнице активировали еще один артефакт. Он вызвал локальный вихрь, так что когда мы туда попали, там был настоящий хаос.

«Который разбирали несколько дней, – подумал Аль. – Все сортировали, выкидывали поврежденное, сверяли со списком хранившихся здесь артефактов. И хорошая у них тут защита, раз вихрь не активировал половину сокровищницы.

– Я все равно не понимаю, – тряхнула головой Майра, – как он проник внутрь? Почему ульхи не почуяли проникновение? И главное, как он вышел с камнем?

– Или они, – поправил ее Лунь. – Их должно было быть как минимум двое. Один водник, знающий дорогу и повадки ульхов, второй – с сильным даром огня.

– Не только огня, – покачал головой Аль, – но и воды.

Он успел оценить защиту лабиринта, как и артефакты, вмурованные в борт лодки. В магическом зрении это даже было красиво: огни в воде, силовые линии по стенам тоннелей, призрачные сети, опадающие при их приближении, и глаза, следящие за ними из камней. Их взгляд заставлял Аля ощущать себя незваным чужаком. Да и остальным асмасцам было неуютно, они тревожно озирались по сторонам.

От разлитой везде магии воды стихийный дар Аля волновался, отзываясь внутренним зудом и жаром. Он впервые чувствовал воду столь остро, и от этого нервничал еще больше.

– У кого есть доступ сюда? – спросил он, пытаясь отвлечься от вырывающейся из-под контроля стихии.

– У многих, – кратко ответил капитан, – но схему защиты знает лишь стража. – Он качнул подбородком в сторону двух мужчин, управлявших лодкой. – Для посещения сокровищницы достаточно разрешения двух старших капитанов.

– Вор, – сделав над собой усилие – ему явно было неприятно говорить о подобном – продолжил Ацтаки, – использовал особый щит, который скрыл его от ульхов, но вода сохраняет след прошедшего по ней человека несколько часов. Как только ульхи учуяли его, они подняли тревогу.

– А что конкретно сказали ульхи? – спросил Шиль.

– Что чужак проник в святое место.

Аль удивленно вскинул брови.

– Они называют сокровищницу святым местом? – уточнил он.

Ацтаки ответил не сразу.

– Да, – кивнул после паузы, и в воздухе повисла недоговоренность.

Аль задумался. Что-то во всей этой ситуации не давало ему покоя. Что-то царапалось на краю сознания. Какая-то догадка.

– У меня такое чувство, – выдохнул он наконец, – что чужак не имел шанса выбраться из сокровищницы. Щит не скрывает следы ауры, тут вы правы, а путь назад занимает время. Его засекли и, когда он вышел, его бы уже ждали. Если ульхи чуют следы, оставленные на воде, они бы его поймали, невзирая на щит. Проникнувшие рассчитывали на удачу и на внезапность своего визита. Может, подгадали время, когда ульхов меньше всего в тоннелях.

Ацтаки напрягся, закаменел лицом.

– Я уверен, – продолжал развивать мысль Аль, – он либо знал другой путь наружу, либо все еще там.

– Выходы контролируются ульхами, – мотнул головой капитан, серьга в ухе дернулась, блеснув в тусклом освещении, – а остаться незамеченным в сокровищнице у него не было и шанса.