Ругань по поводу того, что я разбила заднее стекло их авто – водитель тычет пальцем то в меня, то в результат моих проделок – гром и молнии из глаз, я просто попросила вернуть мою тетрадь протянув свою руку. Почему второй выглядит таким тронутым? Не говори со мной, я все равно не слышу тебя.

Они перекидывались яркими взглядами, короткими фразами, но я ничего не соображала. Парень отдал мне дневник, я прижала его к себе. «Я больше никогда не выкину тебя за борт, Лилиен». Несмотря на то, что парни свои дела со мной не закончили, я покинула их, как только достигла своей цели.

Вложив фото между листами, я положила дневник во внутренний карман куртки. В то время бесценная для любого из толпы черная банковская карта валялась где-то в сумке. А может я ее уже потеряла. Не знаю. К черту все это, ведь врачи, сказали, что я здорова, а они ведь знают толк в человеческих мозгах. Они бы тоже выбирая между зеленью и собой выбрали б себя? Что считается нормой и как ее определить? Я прекрасно знаю, что моя справка о здоровье куплена. Вот она, ирония.

Ты смотришь в глаза разных людей, но может иногда ты видишь одного человека с разным взглядом: все зависит от того на что в тот момент смотрел человек. Это просто – душа отражается в тумане глаз, будь это любовь или ненависть, будь страсть или равнодушие; это сложно от того, что грань едва ли уловима. Сейчас я иду по улице и вижу, что люди подлые и агрессивные животные потому, что вечно голодные, им всего мало. Мы хотим больше власти, человеческого мяса, крови врагов, подчинения и даже любимых, эгоизма во всех проявлениях, похоти – это все грязь, это все животные инстинкты. Ненавижу человеческое тело напичканное рецепторами и нервами, ненавижу человеческий мозг и общество, которое его перекроило: иногда я реагирую, как коренной житель Земли, мне не нравится это, я не хочу и не буду чувствовать голод.

Читаю одни и те же строки сотый или тысячный раз за последние года, и каждый раз одни и те же слова говорят мне о разном. Вопросы растут, как снежный ком с каждым продолжением, с каждой следующей минутой забвения.

«Я практически не помню ничего о себе, с того момента, как появился в моем сознании ты. Видимо, это было так давно, что я даже не знаю об этом моменте. Устала писать тебе письма, в то время, как читаю твои: нас разделяет все и ничего. Знание о том, что ты веришь в меня, убивает. Убивает каждое твое доброе слово в мой адрес – я вынуждена оставаться сильной. Избавь меня от этого. Забери уже. Я вижу тебя, ты видишь меня, почему нельзя? Это глупо, это больно: я слышу твои крики в ночи. Когда я подойду к тебе на улице, ты узнаешь меня? Либо пройдешь мимо? Возможно ли вообще то, чем я живу? Ты реален? Человек, ты мне не лжешь? Хотя и не люди мы вовсе, но это никого не должно волновать, ведь дома нам с тобою будет спокойно и тепло. Хочу ненавидеть тебя. Я люблю тебя, но знаешь… я больна, боюсь родителям сказать. Это горе я не хочу разделять с ними, пусть живут с миром. Меня все равно не излечить. В поисках тебя я зашла слишком далеко. Зачитаю тебе пару любимых строк из моего старого стиха, посвященного Алисе: „Ведь кроме нас двоих вокруг все темнота. А ведь сказали, что из темноты не выбраться никому и никогда“. Это похоже и на нашу с тобою историю, не так ли? Почему ты так много говоришь о воде? Потому, что приплывешь ко мне морем? Может потому, что вода – это моя стихия? Я тоже вижу много воды в своих снах»

Алиса, Алиса… Здесь, воистину, слишком много упоминаний твоего имени. Знала ли ты о человеке, которому я посылала эти письма. Почему ты не сохранила его ответы мне? А были ли они вообще? Видимо речь, действительно, никогда не шла о бумаге. О, Боже. Нет сомнений, что я больна давно. Прекрасно.