– Нет, спасибо, – ответила девушка. – Я не хочу. Кофе только куплю.

Она поднялась из-за стола, невольно бросив взгляд на Макса, к которому уже успел присоединиться Серж – его закадычный товарищ, взяла сумку и отправилась следом за дружным строем щебечущих девчонок и редкими парнями. В холле у автомата с кофе она остановилась и принялась отсчитывать монетки за двойной эспрессо.

– Купи хоть бутерброд еще что ли, – крикнула Ветта уже из коридора, ведущего в столовую, – или, если хочешь, я принесу тебе булочек твоих любимых, с корицей?

Она остановилась, сотрудники, спешащие на обед, обходили ее и недовольно ворчали, но она лишь отмахивалась от них, как от назойливых мух.

– Нет, не надо, – сказала Мирра, пытаясь улыбнуться. – Не хочу есть.

– Вот не верю, – отозвалась Светка. – Ты же бледная, как мертвяк, почти прозрачная. Одни глаза остались. Может, хоть компота принести? А блинов не хочешь?

– Не беспокойся обо мне, – Мирра махнула рукой и еще раз улыбнулась, но улыбка вышла кривой, – я не хочу. Правда не хочу.

Она уже давно ничего не хотела, ничего вещественного, и тем более ничего съестного. Она, как и всегда, вспомнила о Максе, который за год даже имени ее не запомнил, и к горлу подкатила тошнота. Именно эта навязчивая тошнота и не позволяла ей нормально обедать, да и ужинать тоже. И Ветка права, она так похудела за этот год, что в любые брюки приходится вставлять ремень, а блузки на ней сидят как на вешалке.

Кофе-машина жадно сожрала монетки, а спустя пару минут соизволила выдать небольшой пластмассовый стаканчик с горячей темно-коричневой жидкостью.

Подхватив обжигающий кофе, Мирра поплелась на свое рабочее место. Макс с Сержем тоже пили кофе, но в отличие от Мирры у них были печенье и конфеты. Девушка глянула на пакет со сладостями, стараясь не смотреть на коллег, и тошнотворный комок вновь перехватил дыхание. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, она поспешно юркнула на свое рабочее место и, судорожно выдохнув, устроилась так, чтобы было видно Макса. Немного помешкав, достала дамский романчик, который уже ровно год обитал в ее сумке, и, едва убедившись, что держит книгу не вверх ногами, открыла наугад.

Это был единственный доступный ей способ побыть наедине с дорогим человеком… почти наедине.

Максимилиан, как и всегда, забавно швыркал кофе, отправляя в рот печеньку за печенькой, и рассказывал своему закадычному товарищу, ну, и Мирре заодно, о своих похождениях накануне ночью. Чаще всего его рассказы касались вечеринок и пьянок, но иногда затрагивали и дела сердечные. Хотя о чувствах речь никогда не заходила.

Мирре, как и всегда, от его слов становилось больно, и даже жидкий кофе застревал в горле, что уж говорить о бутерброде, на котором настаивала Ветта. Мирра однажды послушала ее совет и купила в автомате большой бутерброд. Он испортился через пару дней, и когда, вспомнив о нем, Мирра достала его из пакета, третью диспетчерскую пришлось проветривать больше получаса. Больше она так не рисковала.

Вспоминая тот случай, Мирра так задумалась, что не заметила, как коллеги начали возвращаться с обеда. Она очнулась от гомона, шелеста пакетиков и хруста печенья. Мигнув, красная лампочка сменилась на желтую. От полуторачасового перерыва осталось десять минут.

Вторая половина дня прошла точно так же как и первая: звонки с просьбой о помощи, да клацанье клавиш. Рабочее место Мирра покинула последней, ей всегда нравилось наблюдать, как Максимилиан собирается. Сегодня на нем была демисезонная молодежная куртка, тяжелые ботинки и джинсы. Очень необычно для него, ведь его стиль – это классика: туфли, брюки со стрелками, галстук и пальто. И Мирре представлялось, что точно в такой же одежде он ходит по клубам.