– Еще год назад я хотел на тебе жениться.

Судя по интонации, воспоминание об этом опрометчивом желании не доставляло ему радости.

– Не исключено, что через год или два я бы созрела для такого решительного шага… – без энтузиазма протянула я, тоже не испытывая восторга от обсуждения щекотливой темы.

– Но ты не желаешь брать на себя никаких обязательств. А теперь уже поздно, – безапелляционно заключил он и взял с тумбочки пачку сигарет.

Ничего себе поворот! Он, видите ли, хотел обязательств и стабильности. Он действительно делал мне предложения чуть ли не раз в месяц, а я старательно тянула время. В конце концов, мы просто перестали пережевывать эту тему, и мне на полном серьезе полегчало. Я вовсе не собиралась замуж ни за него, ни за кого другого. У меня была любимая работа, друзья, диссертация, собственная квартира и никаких обременительных повинностей. Почему же в угоду его собственническим инстинктам я должна была пожертвовать всем этим?

Какой уважающей себя женщине удавалось совмещать любимую работу с безотрадной мыслью, что дома ее ждет гора нестиранных рубашек и пустой холодильник? Какое удовольствие завалиться к друзьям на выходные и вспоминать, что муж совсем не в восторге от возвращения подвыпившей супруги под утро, а то и ближе к следующему вечеру? Как можно работать над диссертацией, когда у тебя за спиной завывает сиренами и стрекочет автоматной очередью боевик, о котором ты мечтала несколько недель, а завтра тебе сдавать третью главу, которая уже полгода не может родиться из тезисов. И во что, черт возьми, превратится твоя драгоценная квартира, когда в нее въедет мужчина с кучей железок, коробок, журналов и начнет делать замечания по поводу слоя пыли на журнальном столике?

А моим главным обязательством будет терпеть этот добровольный ад и делать счастливое лицо! Ну, нет! К такой концепции семейной жизни я была не готова, а другой у меня как-то не сформировалось.

Пока я обдумывала достойный ответ, он поднялся и отправился в душ, и мне ничего не оставалось, кроме как обратиться к ежеутреннему ритуалу. Завтрак мне удался просто восхитительный. Я даже пренебрегла кофеваркой и сварила кофе в турке, хотя занятия этого никогда не уважала и всегда считала его исключительно мужской прерогативой. Но сегодня я превзошла саму себя. С чего бы это? В ожидании его появления на кухне я испытывала то же волнение, что и в первый раз, когда после бурной ночи мы встретились за столом.

Но сегодня все было, конечно же, не так романтично. И в этом я убедилась, когда увидела его выходящим из ванной с зубной щеткой и бритвенными принадлежностями. На немой вопрос в моих глазах он неопределенно пожал плечами и принялся укладывать вещи в сумку.

– В чем дело? Ты всерьез собираешься уйти от меня? – с замиранием сердца спросила я.

– Думаю, это единственно правильное решение.

Я без сил наблюдала, как он аккуратно складывает запасную рубашку, которая всегда была наготове в моем шкафу. Я даже не пыталась его остановить. Он принял решение, это ясно. Но ведь мы даже не ссорились в последние пару месяцев. Об этом я не преминула сообщить ему, когда ко мне вернулась способность мыслить здраво.

– Не ссорились, потому что почти и не общались, – вялым голосом промямлил он. – Мы смотрели телевизор, разговаривали по телефону, ужинали или завтракали и ложились в одну постель. Но я, в сущности, ничего не знаю о том, чем ты живешь. А ты не знаешь ничего обо мне. Мы перестали разговаривать.

Оказывается, у него была уже давно заготовлена своя версия развития событий, только я не готова была с ней примириться и разозлилась, что какой-то заурядный технарь обвиняет меня в неспособности поддержать беседу о чем угодно.