– Зойка! – послышался громкий возглас и женщина и собака дружно обернулись.

Им навстречу быстро шел высокий молодой человек в светлых брюках и темно-синем джемпере.

– Зойка, это ты! Не может быть! Каким ветром!..

Он так стремительно возник из ниоткуда и так спешил к ним, что инстинкт собаки, призванной охранять и защищать, оказался неожиданно парализованным.

– Володя!

Зоя сделала движение в его сторону, потянув за собой Бони на поводке, но тот внезапно уперся, потом шагнул вперед, оттесняя женщину мощным корпусом, и зарычал. «Назад!»

Незнакомец остановился, не решаясь приблизиться, а Зоя наклонилась и обняла собаку за шею.

– Ты что, малыш? Это свой, свой…

Она гладила пса по голове, ласково, как в первый раз, а Володя широко улыбнулся и протянул ему раскрытую ладонь.

– Давай знакомиться, телохранитель.

Бонифаций посмотрел Зое в глаза, тяжело вздохнул и неохотно качнул хвостом. Мужчина, еще один мужчина… В один миг его иллюзии были разрушены. Она не была его женщиной. Она принадлежала человеческому миру, и ее любовь к большой черной собаке ничего не могла изменить в законе природы. Она всегда будет заботиться о нем, она будет ему другом и хозяйкой, но никогда не поймет невысказанной нежности, звучащей в низком собачьем голосе: «Зойка, я так люблю тебя!»

Когда мы проснулись утром, и он сказал, что я ему больше не нравлюсь, я не поверила.

– Как это, больше? А раньше нравилась?

– Раньше, да, – признался он, глядя честными глазами. – А теперь не нравишься.

– Странно. Ведь когда-то ты считал меня весьма привлекательной, – не без иронии напомнила я. – Тебе нравились мои глаза, мои волосы, мои руки… Дальше перечислять или сам вспомнишь? И куда, по-твоему, все это девалось?

– Все это при тебе, но ты стала другая.

– Ничего подобного! – вскинулась я. – Интересно, почему никто, кроме тебя, этих фатальных изменений не заметил. Более того, я нравлюсь очень многим. Сам Кшиштоф Занусси целовал мне руки и говорил, что я очаровательна.

– Ну, об этой истории я наслышан, – с кислой усмешкой прервал меня он. – Конечно, я не могу похвастаться, что мировые знаменитости целуют мне руки. – На этих словах я фыркнула, ибо в чувстве юмора ему все-таки не откажешь. – Но я все еще в состоянии отличать добро от зла и красивое от малопривлекательного.

– Значит, по-твоему, я превратилась в малопривлекательное и злое существо, – зло сощурившись, подвела итог я. – Позволь узнать, почему? Что же такого случилось этой ночью?

Я взбила позади себя подушку и села в кровати, обхватив колени.

– Ничего, – сказал он и с виноватым видом отвел глаза. – Просто, мы встречаемся с тобой уже два года…

– Два года, три месяца и четыре дня, – мгновенно подсчитала я и изобразила на своем лице величайший интерес к его откровениям. – И что же?

И ничего. Он даже не смотрел в мою сторону. Он молча разглядывал прошлогодний календарь со стриженой красавицей, закутанной в чужие меха. Она стояла на полу босиком, и, судя по тайному вожделению на его лице, он надеялся, что под шубой она нагая, как новорожденная Венера. Раньше я нередко ловила его отрешенный взгляд на этой стене. Молчание затянулось, но мой неверный любовник словно не замечал неловкости момента.

– А если бы на мне была такая шуба, я бы нравилась тебе больше? – снова подала голос я.

– Дело не в шубе, – наконец решился он. – Наверное, я больше тебя не люблю.

– Да?.. – впервые в жизни я не нашлась с ответом.

Соглашусь, что любовь – дело тонкое. Никогда не знаешь точно, любовь это или дружба, привязанность, страсть или еще целый ряд эмоций, которые мы по привычке объединяем в красивом и затасканном слове. Но как легко он произносит это «не люблю» после стольких месяцев!