Речь идет о том, как взаимосвязь любви и имущества воспринимали общество и религия, которые также претерпевали изменения. Любовь, имущество и брак – те понятия, которые соответствовали форме нуклеарной семьи и очень хорошо вписывались в протестантизм, проповедующий иерархический авторитет в семье, но в то же время дающий полную свободу ее внутреннему устройству и тому, как в ней распределяются роли внутри семьи.

Как в случае с промышленной революцией, единственно приемлемое общее объяснение истоков религиозной Реформации – это комбинация нескольких факторов: ненависть к церковной коррупции; падение Священной Римской империи и возникновение новых национальных государств; резкое уменьшение количества населения на территории Европы вследствие «черной смерти» в XIV веке. Чума унесла жизни 35 миллионов человек – половины населения Европы. Не менее важным было появление новых технологий – самым значительным можно считать появление печатного станка. Все факторы обладают неоценимой важностью.

Однако отношения религии и семьи имеют основополагающее значение. Реформация Мартина Лютера охватила именно те географические области, где преобладала форма семейных браков: Северо-Западные районы Европы, от германских территорий через Финляндию и Скандинавию вниз к Нидерландам и через пролив к Британским островам – все те страны, где существуют два отдельных слова для определения дома. Без сомнения, между протестантизмом и идеей дома есть мощное и важное связующее звено.

Историк в области развития экономики Р.Г. Тоуни убедительно показал, что протестантизм развивался не вместе с капитализмом и не вследствие его, а одновременно со становлением идеи дома, которая явилась одним из важных двигателей капитализма – спрос, породивший капиталистическое предложение. С того времени, когда он написал об этом, концепция потребительской революции сумела привлечь внимание, а вместе с тем породившая ее область быта потребовала тщательного изучения. Таким образом, появилась возможность для расширения его теории, которая состоит в том, что не только протестантизм рос вместе и вследствие роста капитализма, но, возможно, он вырастал вместе и вследствие практики позднего брака. В такой ситуации идея созидания дома могла явиться одной из движущих сил капитализма, формируя тот спрос, который стимулирует капиталистическое предложение.

То, как «маленькое государство» (метафора для нуклеарной семьи, впервые употребленная преподобным Вильямом Гужем в 1622 году) возникло и воспринималось, имело разное значение для приверженцев новой и старой религии. Теоретически видение брака католической церковью было однозначным и абсолютно простым: брак служил поводом для устного обмена религиозными клятвами, а не земным письменным контрактом или церемонией. Начиная с XI века девушки старше 12 лет и юноши, достигшие 14 лет, не находящиеся между собой в запрещенных границах родственных кровных связей, имели право провозглашать verba de praesenti – «я беру тебя в жены/мужья» или verba de future – «я возьму тебя в жены/мужья». После этих слов они считались заключившими брак. Нерасторжимый.

В протестантской Европе общественность – земная власть – являлась обязательным участником происходящего: объявление о предстоящем бракосочетании зачитывалось за несколько недель до церковной службы. Все происходило публично для того, чтобы продемонстрировать, что было получено родительское согласие. Без публичной церемонии и участия общественности, объявления о бракосочетании, брак не считался действительным.

Тем не менее ни католики, ни протестанты не относились к женитьбе как к одномоментному действию. Сегодня мы воспринимаем бракосочетание как событие, до которого некто был холостяком, а после него стал женатым или замужним человеком. В прежние времена это был длинный процесс, в ходе которого можно было оставаться немножко или не совсем женатым. Как правило, существовало три стадии, связанные между собой, и пара не могла перейти к следующей стадии, не пройдя все предыдущие. Если описать процесс в общих чертах, то пара, принявшая решение пожениться, заключала формальный договор, либо в присутствии свидетелей, либо приватно, между собой. Затем делали публичное заявление о запланированном бракосочетании и наличии кольца или другого символического атрибута – иногда перед церковью, иногда дома в присутствии нотариуса. Потом следовала сама свадьба, часто (но не обязательно) в присутствии священника, после чего молодожены могли съехаться. Последняя, заключительная стадия иногда следовала сразу после первой, а иногда после второй стадии, в других случаях (особенно у представителей высших сословий, когда невеста была слишком молода) длилась не один год. Однако именно сексуальные действия скрепляли узы брака прочнее любого другого действия.