Услышав, Зина подумала: «Слава Богу, не мучилась». Вечером, после работы пошла в церковь, долго молилась, а дома почти всю ночь проплакала.

Поздно вечером, на совещании у начальника управления, оперативники доложили, что двух связных бандеровцев, за которыми следили и которых вели, захватить живыми не удалось. Молоденькие, плохо проинструктированные бойцы из взвода охраны испугались, когда те открыли стрельбу. Начали стрелять в ответ и застрелили. Убитых бандеровцев обыскали, но ничего не обнаружили.

День выдался тяжелым, все устали и сил у полковника ругать и отчитывать, не было.

– Что, успели уничтожить? – устало спросил он, ухмыльнулся и добавил, – как же так, вы, вроде не первый день служите?

Те пожали плечами и промолчали.

Взгляд начальника остановился на Зинаиде. Он долго и внимательно смотрел на неё, а обратился, не переводя взгляда, к старшему из оперативников:

– А все, что было при связных, сейчас где?

– Полностью их раздели и все, что при них и на них обнаружили, доставили сюда.

– Обнаружили – доставили, – передразнил начальник, – вам бы стихи писать, а не оперативной работой заниматься. Зинаида Филипповна, осмотри внимательно, как ты умеешь. Эти, наверняка проворонили. Небось, трепались между собой, а не делом занимались. Или коленки от страха дрожали после того, как не смогли взять живыми связных.

– Слушаюсь, – ответила Зинаида.

После совещания она вместе со старшим лейтенантом из оперативного отдела отправилась осматривать вещи убитых.

Разложила все, что привезли на полу и начала осмотр. Мундиры, галифе, рубахи – прощупала каждый сантиметр. Портупея, фуражки – пусто. Сапоги – под стельками ничего. Поддела каблук – ничего. Второй – тоже. У третьего сапога отошел легче. Внутри – тайник, но пустой. Под четвертым каблуком пустота была залита воском. Осторожно, чтобы не повредить вытащила. Внутри – записка. Нагрела, извлекла из воска. Прочитала. После короткого приветствия сообщалось, что встреча для получения задания и прочего будет каждый второй вторник месяца в 18 часов на поляне, где «спалили мовчазного голови сільради цієї весни. Я надішлю жінку. Вона нам дуже корисна. Прибула їх закордону. Для зв'язку. Вона проводить до мого схрону. Так безпечніше.».

Зинаида сначала подумала, что опять тупик. Поди узнай, где эти выродки заживо сожгли председателя сельсовета этой весной. Но начала просматривать оперативные донесения, сводки, сообщения, просидела всю ночь и нашла. Узнала, где произошла эта беда. Место встречи Зинаида выявила. Значимость найденной записки была огромна. Появлялась возможность схватить, должно быть, одного из первых связных, направленных западными «союзничками» в бандеровское подполье.

Еще больше её заинтересовала фраза о том, что этим связным была женщина и что бандиты весьма в ней заинтересованы. Зинаида сразу сообразила, что если связную удастся захватить и получить у неё полезную информацию, то роль этой связной потом, в игре с подпольем, могла бы играть она. Очевидно, что плохое знание украинского языка, поверхностное знание местности и прочего, легко этим было бы объяснить и у бандеровцев не вызвало бы подозрений.

Оставалось самое главное, сделать так, чтобы записка попала в руки того, кому предназначалась, и чтобы они в подлинность этой записки поверили.

Утром следующего дня Зинаида доложила начальнику управления о найденной записке и предложила использовать в качестве связной себя.

– Вот только не знаю, как эта записка может попасть тому, кому предназначалась. – Закончила она доклад.

Начальник был в хорошем настроении. Только полученное генеральское звание, было еще не привычным и он, время от времени, косил взгляд на погоны. Еще не обношенный, только сшитый, генеральский мундир ладно сидел на фигуре. Два ордена Красной звезды и совсем новенький орден Отечественной войны с блестящими золотом лучами внутренней звезды, казалось, тоже улыбались на солнце, светившем в окно кабинета.