• Обкладывание вокруг жертвы снопами соломы и их поджигание (факел Нерона).

• Насаживание младенца на вилы и выбрасывание его в пламя костра.

• Вешание на колючей проволоке.

• Сдирание с тела кожи и заливание раны чернилами или кипящей водой.

• Прибивание рук к порогу жилища.

Все описанные зверства подтверждались фотографиями, а возможно наоборот – задокументированны именно описанием фотографий.

Таких документов в папке, которую тогда для ознакомления передал полковник СМЕРША Зинаиде, было много. Слишком много. Они датировались разными числами, были из других мест, от других сотрудников и других руководителей.

Подвергались пыткам и украинцы из восточных районов, и русские, и чехи, и чудом уцелевшие евреи.

Нормальный человек спокойно не мог читать, а эти изверги делали, смеялись, веселились. Когда уставали, ложились спать, а выспавшись, снова продолжали издеваться и пытать безвинных и младенцев. Нанизывали на проволоку связки из нескольких детей, называли это «венками» и развешивали на деревьях. Часто подписывали: «Вот путь к независимой Украине».

А какие же у этих нелюдей были жены и матери? Зинаида читала их допросы. Многие говорили примерно так:

– Несчастные наши мужчины, нам их было так жалко. Они уставали неимоверно. Мы их кормили, укладывали спать, а потом они снова принимались за свою тяжелую работу.

Что на это может сказать нормальный человек?

А эти «сострадающие» своим мужьям жены, потом рожали детей, у тех появлялись внуки, как теперь оказывается, такие же нелюди, как их отцы и деды.

Зачем они это делали?

Должно быть, чтобы на этих землях кроме них, западных украинцев, никого не осталось. Чтобы остальные в ужасе бежали и чтобы у них даже мысли приближаться к этой земле никогда не возникало. Хотели запугать, посеять страх и ужас у остальных, на века. А потом, здесь, на чужой крови и пепелище, построить свое счастье.

Зина читала оставленные начальником материалы и понимала, почему он налил ей в стакан воды, а потом не удержался и сам его выпил. Понимала, почему он, казалось все повидавший в жизни, мужик, ушел из кабинета пошатываясь, а в дверях наорал на ней и заявил, что никогда больше не пустит ни на какие задания, а заставит заниматься только бумажками.

Вскоре он поручил ей обобщить имеющиеся материалы по деятельности и преступлениям в ближайших районах организации украинских националистов (ОУН) и украинской повстанческой армии (УПА). Она получила доступ к докладным запискам, отчетам, фотографиям и многим другим документам. Знакомилась и приходила в ужас. Люди так не могли поступать. Это были не люди. Это были звери.

Зинаида представляла себя на месте их жертв. Так могло случиться и в ту, первую и в другие поездки, к которым она готовилась лучше, чем к первой, уже имела маленький опыт, но не была застрахована от провала. Никто не мог поручиться, что кто-то из этих зверей не учует в ней засланного врага, не заметит какую-нибудь ниточку или пуговку, пришитую не так, не унюхает запаха советского ружейного масла или советской еды и не начнет выматывать признание. Долго, с любовью к садизму и мучительству. А как эти изверги мучили людей, она начиталась до такого состояния, что после первого дня работы у неё появилась седина.

– Несчастная, несчастная Наталка! – Зинаида часто её вспоминала. Она не хотела верить, что та мучилась. Надеялась, что умерла быстро.

Потом узнала подробности у своего начальника. Тот рассказал, как на допросе один из бандитов признался, что когда они подошли к её дому, Наталка видимо догадалась, зачем и подорвала себя и двоих бандитов гранатой. Остальные зверствовали уже над мертвой.