Ромуальд.

Достает из кармана штанов, висящих на спинке стула, сравнивает их в руках медные и золотые монеты и шепчет.

Бронька! Ядрёный корень! Это точно золото!

Бронислава. Дай сюда! А то потеряешь.

Взвешивает на руках медяки и золотые монеты.

И впрямь драгметалл. Что же мы теперь будем делать?

Ромуальд.

(с иронией)

Что делать? У тебя жизнь складывается прямо по Чернышевскому. Было в твоей судьбе: преступление, угроза наказания и перед тобой дилемма: что делать?.. Ты же слышала, как нужно поступить. В газете «Трудовые будни» написано черным по белому: сдать все в пользу государства через милицию…

Бронислава. Чтобы я лично золото в милицию отнесла!? Ни-за-что! Ни-ког-да!!! Да и не сдадут они его государству. Лучше я в госбанк отнесу.

Ромуальд. Да в госбанке у тебя золото и не возьмут. Ты же помнишь, как было в прошлом году? Сосед по даче, дед Евлампий, в деревне наполеоновской эпохи труп, точнее останки, на огороде откопал, а при нем портсигар, говорят, золотой. Так он 3 месяца с ним помыкался, хотел сдать и получить 25% вознаграждения. Никто артефакт кладом не признавал и принимать не захотел. Пока милиция кладоискателя самого не арестовала и не забрала сигаретницу, как вещ. док, бесплатно.

Обочника тогда еще чуть не осудили. Хотели ему 8 лет влепить за сокрытие клада и за соучастие в убийстве иностранца. Пришлось корову продать, чтобы следователя задобрить. Еле-еле отмазался. Только зря старик тратился… Экспертиза потом установила, что это были останки наполеоновского не то солдата, не то генерала…

Бронислава. Ладно, уговорил. Давай сначала монеты соберем, а потом решим, что дальше делать.

Выбирает из корзины монеты, считает.

Ромик! Трех штук не хватает.

Ромуальд. Говорил же тебе, дурёхе, всегда – не давай деньгами мальцу играться, а ты всё – да что им сделается? Что им сделается? Слушай! А может, он их проглотил? Вот горе-то будет… Это же их у малыша из кишок вырезать надо будет. Позвони племяннице, чтоб она сына завтра на рентген отвела и, как можно, раньше.

Бронислава. Повремени с рентгеном. Может они уже в унитазе побывали. Что зря панику поднимать. А может где завалились, а ты всю округу потревожить собираешься.

Метет веником по всем углам.

Ну вот, еще две… А одна так и не нашлась. Неужели малышок золотой гривенник проглотил?

Заламывает руки.

Вот горе-то!

Ромуальд. Ты о чем голосишь, о гривеннике или о том, что малышу живот резать будут?

Бронислава. Живот мальчика тоже жалко. Завтра я на рассвете к племяннице поеду и между делом на него посмотрю, что с ним. Как ты думаешь, если его по животу постучать, та монета не зазвенит?

Ромуальд. Вот Бог женой наградил! И за какие мои грехи?!

Бронислава. Меньше бы ты по молодости на девок заглядывался, да юбки им задирал. Вот и был бы святым… Может, в монастыре с какой монашкой сейчас якшался бы на праздничных трапезах. Так что, милый муженек, на жизненный путь не пеняй, мы с тобой друг друга стоим, потому и живем в мире и согласии не один десяток лет.

Ромуальд. Не в мире, а в состоянии перманентной «холодной» войны…

Бронислава. А за такие критические и нелицеприятные высказывания в мой адрес я тебя лишаю любви ровно на 2 дня, начиная с сегодняшней ночи.

Ромуальд. А сутки как отсчитать будем: с утра или с вечера?

Бронислава.

(смеется)

Ладно, делаю поблажку, с утра. До чего же ты у меня неугомонный! Уже старым грибом считаешься, а всё чёртом вокруг меня скачешь!..

Ромуальд. Хоть и чёрт, но зато безрогий.

(ощупывает голову)

Бронислава. Вот тут, милый, ты ошибаешься. У нечистой силы рога по статусу должны быть. Ибо комолый чёрт – это, не чёрт, а скорее ангел. А мне святоша не нужен. Так что я эту ошибку молодости быстро исправлю. Вон в прихожей какой писаный красавец сидит, одно загляденье…